Иса - Бал ты мор

— Баламут, — ответил тот и открыл рот, чтобы продолжить свой монолог. Но летчик еще раз усмехнулся и закрыл его вентиль:

— Можешь помолчать.

— …если я Вам помогу,…мы полетаем… ну, пожалуйста. Я, может быть, всю жизнь об этом мечтал…

Тимофей еще раз взглянул на фото, где он целуется с парашютисткой… Алиной. Баламут краем ока попытался посмотреть на снимок, но увидев грозное выражение глаз обернувшегося пилота, открестился и попятился назад.

— Куда они пошли?

— Кто?

— Парень и девушка.

— Они пошли в разные стороны. Вам наверно девушка нужна?

— Возможно.

— Она пошла туда, — указал за спину Тимофея Баламут. — Кстати, ваша девушка сережку не теряла?

Лётчик посмотрел вглубь ельника.

— Она их не носит. Проведешь? — спросил он, оборачиваясь к собеседнику. Но того и след простыл.

— Баламут! — прокричал Тимофей несколько раз, оглядываясь по сторонам, но вокруг не души. Всмотревшись еще раз пристально в лесную чащу, он обреченно перевел взгляд на горизонт. Тонкие перистые облака лениво завоевывали небо, окрашиваясь при этом в багрово-красный цвет.

— Так, не уже ли я сам с собой разговариваю? — констатировал он не найдя логичного и разумного объяснения.

Достав мобильный телефон, он попытался позвонить, но сеть отсутствовала. Поиски хотя бы малейшего признака связи ни к чему не привели, и Тимофей предусмотрительно отключил телефон. Взобравшись в разбитую кабину самолета, он отыскал планшет с картой и спокойно проанализировал возможное место падения:

— До ближайшего трассы, возможно 25–30 километров,… при передвижении по лесу это займет около 8-10 часов.

Дело двигалось к вечеру, и единственным верным решением остаться на ночлег возле самолета, тем самым дождаться возвращение своих знакомых и отдохнуть. Но прежде чем сделать это, Тимофей развел костер, благо спички у него нашлись. Затем отправился в лес на поиски чего-то съедобного. В полумраке леса ему удалось найти несколько съедобных ягод и пару грибов, что радовало. А вот упорно раздражало нашего выжившего героя обилие комаров. Для борьбы с ними он, отыскав несколько еловых шишек, и отправил их в костёр. За этим, этот долгий и непредсказуемый день для Тимофея закончился приемом шашлыка из подосиновиков.

Ранее утро. Раскрылись синие лепестки дикого цикория, а с ними и веки Тимофея. Лес просыпался, однако этим не радовал. Вчерашние события так и остались страшным сном. Делать нечего. Отыскав пару десятков ягод сизой ежевики, а с ними и источник воды, Тимофей позавтракал. Затем поразмыслив, на карте обвел возможное место падения, отметил стрелкой свое направление и оставил планшет на видном укромном месте возле обломков самолета. После, он сорвал лямку с комбинезона, привязал её к дереву-ориентиру его дальнейшего движения. В путь.

…

Прошли сутки. Тимофею так и не удалось встретиться ни с Алексеем, ни с Алиной, ни с кем-то еще. Согласно расчетам он давно должен выйти на трассу — однако этого не происходило. Ошибиться он не мог, поскольку прекрасно ориентировался по природным указателям от смолы на деревьях до муравейника, тем более он всегда двигался в одной плоскости группы деревьев. Со временем, его блуждающего одолела безысходность и усталость. Присев наземь, путник, в бытности наступающего на горло отчаяния, отказал себе в дальнейшем передвижении.

Лес по своему негодовал подобной выходке Тимофея. Духовой оркестр крон принялся за дело. Широкополая листва курчавых дубов отсчитывала такт. И вот вступил тромбон — группа тополей, трущаяся друг о друга. Их поддержало шуршание квартета гобоя в составе кустарников акаций и граба. К шелесту присоединился фагот престарелого бука. Сосновые деревья при этом уверенно хранили театральную паузу. Не умолкал, затягивая свою песнь и пернатый хор. Неистово мяукала желтобрюхая иволга, за ней заквакал певчий дрозд. Попеременно кряхтела кукушка, спрятавшись глубоко в листве. Её обнаружил кривоносый клест, отчего засвистел во всю грудь. К ним присоединился отшельник рябчик, пуская в ход свой ультразвук. Где-то барабанил озабоченный глухарь, где-то укал, призывая самку, филин. Но над всем этим удачно тянул свою сольную партию серенады, соловей.

Лесная радушная музыка да ароматы многолетней хвои успокоили нервы Тимофея. Пришло умиротворение, а с ним и надежда покинуть флору, и найти своих пассажиров. И уже спустя час Тимофей все-таки вырвался из густых вериг смешанного леса. Вестником радости стало зарождение пустоши. Незначительная растительность в виде одиноких кустарников и обилие обросших разноцветным лишаем камней убегали вдаль, маня за собой. Оставалось только последовать их призыву.