Глеб Кащеев - Отельер Смерти

– Здесь на третьем этаже за той дверью тоже просто кладовка… – рассеяно сказала Ника, глядя перед собой, – это получается, что… иллюзия схлопывается. Теперь я точно знаю кто сюда идет.

– Аббадон, – хором сказали они.

– Я вспомнил только после того, как приехал в отель, – начал объяснять Лев, – Чертов жрец называл это имя. Я тогда мимо ушей пропустил…

Он замолчал, глядя на лицо Ники. Оно стало внезапно каким-то очень детским и растерянным. Она медленно присела в кресло. Не запрыгнула с ногами, как обычно, а именно робко присела на самый краешек. Сейчас она сидела как первоклассница на первом уроке: с идеально ровной спиной, положив обе руки на колени. Ника смотрела прямо перед собой ничего не видящим взором. Она ненадолго закрыла глаза, с силой зажмурилась и медленно судорожно глубоко вздохнула. Когда ее ресницы вновь взлетели вверх, Лев заметил, что ее глаза необычно блестят. В уголках дрожали слезы.

– Что случилось? – спросил он, опускаясь рядом на колени и заглядывая ей в глаза, но девушка по-прежнему смотрела мимо и, казалось, вообще его не видела.

В наступившей тишине громко тикали часы. Даже крикливые попугаи замолкли.

– У меня мама болеет, – неожиданно тихо сказала она, продолжая смотреть прямо перед собой, – Она ради меня сделала одну страшную ошибку и не смогла потом себя простить. А у нас это всегда приводит к… – Ника опять глубоко и резко вздохнула, почти всхлипнула, – Врачи давали ей всего полгода. Я узнала ее диагноз в день моего шестнадцатилетия. Ровно два года назад. Но я не сдалась. Я стала детективом вместо нее только ради того, чтобы получить доступ на ту сторону. Обычные лекарства уже не справлялись. Нужны были особые, заговоренные. Такие только маги других миров умеют делать.

Ника сглотнула комок в горле, опять закрыла глаза и помолчала несколько секунд. Лев растеряно смотрел на ее лицо, но все еще не понимал зачем она сейчас говорит ему все это. Почему именно сейчас?

– Я сражалась за ее жизнь каждый день. Я проводила у ее постели дни и ночи. У меня больше никого нет, кроме мамы… – Ника стремительно повернулась к нему и нервно схватила его руку – Я очень тебя прошу… пожалуйста… обещай мне, что ты будешь заботиться о ней! Я напишу тебе какие нужны лекарства. Саша… врач он все знает. Я организовала все так, что за ними не надо никуда ездить. У него они теперь всегда есть.

– Зачем ты все это сейчас говоришь? Конечно, я помогу тебе, и мы вместе будем ухаживать за твоей мамой, – испуганно сказал Лев.

– Это не трудно. Позавчера я наняла сиделку. Я надеялась, что это позволит мне чуть больше побыть с тобой… но видишь, как, оказывается, удачно все получилось. Сиделка все знает. Ей нужны только деньги и лекарства. Это же не трудно, да? Пожалуйста, скажи мне, что ты будешь их привозить…

Слез на ее глазах больше не было. Лев чувствовал, что ей сейчас так больно, что уже не до слез.

– Да что ты такое говоришь?! Почему?! Ты как будто прощаешься!

Ника ласково и одновременно печально посмотрела ему в глаза.

– Так и есть, – грустная еле заметная улыбка тронула уголки ее губ, – И спасибо тебе… за все. Я погружалась в свое горе и вообще не видела просвета… но ты как-то смог вытащить меня. Я тонула, а ты протянул руку. Дал вновь ощутить вкус к жизни… пусть всего на пару дней, но я наконец смогла почувствовать, что могу быть счастливой. Спасибо тебе за это волшебство.

– Прекрати! – закричал Лев, – Прекрати прощаться! Кто бы там сюда ни шел, мы справимся!

– Нет. Не справимся. Его нельзя победить, – грустно вздохнув, сказала Ника, – Невозможно. Он бессмертный.

– Тогда давай сбежим! – солгал Лев, потому что чувствовал, что он то никуда уйти не сможет. Он ощущал, что отель в опасности и не мог его бросить.

– Я не могу. Ты же понимаешь. Я знаю о готовящемся преступлении. Он пройдет через это место, хотя не имеет на это право, а потом сравняет мой любимый город с землей. Я просто должна встать на его пути. Я иначе не могу. Если я сбегу, то это выжжет во мне все. То, что после этого останется уже не будет мной. Будет жить только тело. Поверь, выхода нет и умереть в бою для меня гораздо лучше.

Внутри в груди Льва что-то очень сильно сжалось. Стало очень больно и горько. Он попытался представить себе мир без Ники. Вот наступит завтрашнее утро, а ее нет. Это было невозможно! Это было обжигающе больно. Вот что выжжет его внутри до тла. И это тоже было хуже смерти. Если она не могла отступить, то он не мог потерять ее, не мог позволить ей умереть!