Глеб Кащеев - Отельер Смерти

Остаток вечера прошел спокойно. В начале двенадцатого сверху спустилась хозяйка.

– Как прошло? – ехидно улыбаясь спросила она.

– Да вроде все неплохо, – он пожал плечами, – Въехали два гостя…

– Откуда?

– Один из правой двери. Он на втором, просил не беспокоить. Заплатил вперед. Вот деньги. Второй из левой. Такой, странный, как вы говорили. В гриме и во фраке с цилиндром. Живет на первом. Денег не давал.

– Это он то странный? Ты просто везунчик. Это все?

– Нет. Еще звонили по телефону, просили передать. Я записал, вот, – Лев протянул листок.

Мэри быстро прочитала запись. Медленно сложила листок пополам и задумчиво посмотрела в потолок. Потом еще раз сложила пополам… и еще раз. Казалось, что ее руки живут своей жизнью, пока мозг чем-то занят. Наконец она очнулась и внимательно, оценивающе, словно видела его в первый раз, посмотрела на Льва. Напряженно поджала губы и внезапно разорвала листок на мелкие клочки.

– Хорошо. Ты справился. Вот твой сегодняшний заработок. До завтра. Поспеши, пока метро и автобусы еще ходят.

Лев взял полторы тысячи, молча оделся и подошел к правой двери.

На пороге он все-таки не выдержал, обернулся и спросил.

– А что будет, если я выйду в ту, левую дверь?

Мэри подошла к нему и прищурившись посмотрела в глаза.

– Если честно, то я не знаю. Но я бы на твоем месте не рисковала…

В это время левая дверь распахнулась и оттуда в холл ввалилась целая ватага маленьких детей, как показалось Льву, в карнавальных масках. Ну или как еще объяснить то, что их лица были подозрительно зелеными?

– О боже! – воскликнула Мэри и быстро вытолкала Льва за порог, – да иди уже, наконец, видишь, что началось? – она захлопнула дверь прямо у него перед носом.

Лев поборол желание приоткрыть ее снова и заглянуть внутрь. Хозяйку все же раздражать не стоило.

По пути к метро он все периодически вытаскивал две честно заработанные бумажки и рассматривал их, как будто эта тысяча и пятисотка чем-то отличались от обычных. Деньги жгли карман. Это была его первая в жизни зарплата. Он работает как взрослый и получает не хуже многих других.

Когда-то в школе у них было сочинение на тему: «Куда бы я потратил первую зарплату». Тогда он честно написал то, что считал наиболее правильным в тот момент: «Порадую маму подарком». За сочинение он получил, кстати, тройку, так как сколь не старался, не смог придумать что же можно написать для нужного объема. Описывать какая мама замечательная – так это каждый ребенок про своих родителей сказать может. Никакой оригинальности. Писать о том, как ей сложно и как она много работает? Рассказывать об этом никому – ни учительнице, ни, тем более, ребятам, которым русичка часто зачитывала куски чужих сочинений – не хотелось.

Но сейчас ему было немного стыдно. Вот она – первая зарплата. Но никакого подарка маме он не купит. Выходит – соврал?

Лев твердо решил про себя, что с недельной зарплаты точно чем-нибудь порадует мать. В конце концов, у других первая зарплата бывает аж за целый месяц. Пусть у него будет считаться, что он полноценно получил деньги только когда распрощается с хозяйкой. Выходит, что увольняться во вторник было никак нельзя. Как минимум эту неделю надо точно отработать, чтобы и свидание состоялось, и перед самим собой стыдно не было.

Дома мать неожиданно вернулась раньше обычного, всего через пятнадцать минут после него, но не обратила внимание ни на только начавший таять снег на его ботинках, ни на мокрый пуховик. На нее это было совсем не похоже. Обычно она по косвенным признакам легко определяла не только сколько Лев гулял, но даже с кем именно. Сегодня она была невнимательна, а значит чем-то сильно расстроена. Помыла руки, сразу прошла на кухню и стала с остервенением что-то резать, яростно стуча ножом по доске.

Лев пришел к ней, сел за стол и спросил:

– Мам, что случилось?

Она бросила нож, обернулась и тяжело вздохнула.

– Представляешь, чего удумали! Они, видите ли, на две недели в Таиланд резко собрались, и требуют, чтобы я с ними поехала. Детьми там, оказывается, заниматься некому! Они, же даже на отдыхе с ними возиться не хотят. У меня, что, своей что ли семьи нет? Как я тебя брошу тут?

– Мам, да ладно тебе! Ты что? Поезжай, конечно. Отдохнешь. Там, поди, ни готовить, ни стирать не надо будет. Это ж рай. Развеешься. Я тут справлюсь один.

– А кормить тебя кто будет?

– Да я сам прекрасно готовлю. А потом мне вот предложили и обедать, и ужинать в школе. Какая-то там новая социальная программа, – врал, не моргнув глазом, Лев, – так что дома вообще могу не есть.