Альфред Хичкок - Музей Монстров [сборник litres]

А тут еще появился Герберт Разбитое Сердце – добродушный пустоголовый повеса, который увидел фигуру Шейлы в каком-то журнале и тут же заказал самолет в Голливуд, чтобы взглянуть на нее воочию. Шейла бы его и не заметила, но он попался на крючок ее агента по рекламе.

К тому времени история об ограблении ее квартиры уже забылась, а трогательное сообщение о подарке старушке-матери родового поместья стоимостью в десять миллионов долларов теряло новизну (они даже напечатали фото ее мамочки, хотя та умерла от истощения пять лет назад). Короче, наступил момент для чего-то нового в жизни любимицы всех угнетенных мужчин Америки. И этим новым стал Герберт.

Агент сцапал его в аэропорту и сфотографировал сходящим с трапа лайнера. Затем его показали с огромной охапкой цветов и, наконец, с Шейлой Девор под вопли заголовков: «Богатый плэйбой увидел снимок Шейлы», «Прямой рейс в Голливуд!» Какая история!

Агент рассчитывал неделями показывать это добродушное глупое лицо, бестолково взирающее на Шейлу из-за букетов роз. Оно заполнило газеты и журналы, а потом за дело взялась Арабелла Бэст – ведущая светской хроники. Она развела слезливый треп о танталовых муках при помолвке Герберта и Шейлы. Дальше по плану намечались свадьба и трагический развод. Это могло удержать тему в течение двух месяцев, но Шейлв Девор опять показала свой норов.

С тех пор как появился Герберт, Шейла обходилась с ним на минимуме приличия. А так как это было трудно, она начала задумываться о способе его изгнания. Лучше всего подходила «Лагуна актера», когда там будут репортеры.

«Увы, Герберт, увы! Все кончено, и ты должен об этом узнать!»

Шейла даже не подозревала, что ее карьера подходила к концу – слишком уж хорошо все складывалось, чтобы верить в такое. Она бы зашлась в хриплом смехе, если бы ей сказали, что Герберт станет инструментом ее судьбы, ее Немезидой и тому подобное. Но так оно и вышло. Судьба высекает образ, а нам, невольным солистам, только и остается, как исполнять свои партии.

В тот момент Шейла получила роль Мэг Пейтон – убийцы из Сохо: четыре трупа, красивые ножки, показанные присяжным на суде, и стопроцентное оправдание. По фильму ей полагались рыжие волосы, как у настоящей Мэг. Кроме того, героиня носила парик чуть светлее каштанового цвета.

Шейла топнула прекрасной туфелькой и наотрез отказалась сниматься без необходимого снаряжения, то бишь парика. Она исступленно твердила день за днем, что ей нужен парик Мэг из Сохо. Это происходило с такой напыщенной стервозностью, что режиссер не выдержал и разорался. Он кричал, что ей надо бы заткнуть свою тупую пасть и что пора, мол, приступать к работе.

Для Шейлы это было слишком. Той же ночью она излила свое желание в большие уши Герберта, и тот, не дожидаясь рассвета, отправил телеграмму в Лондон. А еще через сорок восемь часов парик Мэг Пейтон был доставлен из частной коллекции в Голливуд и за огромную сумму сдан в аренду Шейле Девор.

Агент по рекламе задыхался в экстазе. Герберт выглядел по-детски счастливым. А Шейла почистила перышки и пару дней позировала для серьезных рассудительных репортажей, раздавая заявления типа «Я могу делать хорошую работу только тогда, когда чувствую вдохновение.»

Парик прибыл и был должным образом сфотографирован с Шейлой и без (всего лишь три сотни снимков и подробное описание его доставки в Штаты). Фильм пошел в производство. Реклама трубила сбор – «Смотрите Шейлу Девор в «Каштановой убийце»!

И ни слова о письме, которое пришло вместе с париком. Шейла прочитала его и порвала в клочья, никому о нем не рассказав. Она сочла его неважным и вспоминала порою только из-за того, что текст был очень любопытным. Ее агент по рекламе выдрал бы свои волосы, узнав, от какой классной истории она отказалась.

Письмо рассказывало о реальной Мэг Пейтон. Поначалу эта женщина была простой дешевой моделью. Потеряв после венерической болезни часть своих волос, она приобрела парик, и с того времени ее характер круто изменился. В письме приводилось несколько советов, которые Шейла Девор пропустила мимо ушей. Например, что парик нельзя носить более десяти минут кряду, что его необходимо прятать от посторонних глаз и что он имеет какие-то свойства, неподдающиеся разумному объяснению. Однако Шейле эти фантазии владельца парика были по большому барабану, и она не приняла их в расчет.

А парик был красив, из настоящего волоса, словно снятый с головы живого человека – причем, тем самым способом, о котором чувствительные люди предпочитают не догадываться. К тому же он прекрасно сохранился с далеких, подернутых дымкой времен и был якобы куплен у каких-то индейцев Центральной Америки. Впрочем, это было выше ограниченного понимания Шейлы. Ей хватало того, что вещь выглядела экстравагантной и красивой.