Татьяна Замировская - Земля случайных чисел [сборник litres]

Я уточнила, что «Чорны бусел» правильнее пить с черным же сладким чаем (лучше с медом) и наливать его лучше в отдельную маленькую холодную рюмочку. Бабушка принялась заваривать невозможно редкий грузинский чай, тоже привезенный бывшим учеником, каким-то очень известным и равноценно редким художником. Я мало что поняла, потому что вид бутылки с бальзамом «Чорны бусел» вызывал у меня трепет. У меня немного дрожали руки. Я потрогала бутылку – на ней выступила пыль, как пот.

– Я боюсь его пить, – сказала я Лии, пока бабушка бегала туда-сюда с фарфоровым чайничком в супрематические оранжевые кресты. – Знаешь, обнаружить такую бутылку дома у твоей бабушки для меня намного страшнее и страннее, чем если бы у нее там сидел на полочке крошечный Йозеф Бойс в обнимку с серым волчком. Ты мне хотела показать это, а я увидела – то. Вот эта бутылка – натуральное ТО.

– Так-так, очень интересно, – сказала Лия. – Давай рассказывай. Это вызывает у тебя воспоминания? Это флешбэк? Выкладывай все. Что-то у тебя с ним связано? Ты считаешь, что это невозможное совпадение – что дома у моей бабушки оказался какой-то знаковый напиток с твоей родины? Но ты же понимаешь, что учениц у моей бабушки были тысячи, если не больше, – и все к ней едут, все что-то несут, бивни мамонта, рога марала, домашнее варенье из инжира в банке с золотой фольгой. И не волчок, а койот.

Я замялась. Объяснить ей хоть что-нибудь об этой странной субстанции было бы невозможно. Как и про серого волчка.

– Когда я жила в Минске, это был один из самых дешевых, но и самых страшных напитков, – объяснила я. – Понимаешь, он основан на травах, так вот, там какие-то жуткие, болотные травы. У нас в стране много болот. Вообще считается, что Беларусь – легкие Европы, но это не из-за лесов, хотя леса там тоже завались – а из-за болот. Они дышат. Так вот, эти болотные бальзамы обладают очень жутким действием. Одно время я даже думала, что они вызывают суицидальные эффекты, но это неправда.

– Ты выглядишь как человек, который одержим суицидальными мыслями, – заметила Лия. – Но с демонстративной целью одержим. У меня была такая подруга когда-то давно. Но ладно, продолжай.

Бабушка медленно, с триумфом поставила мерцающий оранжевостью чайник на середину стола. Я вопросительно глянула на нее и продолжила:

– В общем, я пила его буквально несколько раз – и каждый раз это вызывало очень так себе ощущения, вплоть до измененного состояния сознания. Особенно в последний раз. У меня даже были провалы в памяти. Так вот что я подумала. Мне показалось, что в этот бальзам добавляют некую особенную болотную травку забвения. Такую очень местную травку. Может быть, даже не в каждую бутылку попадает эта травка. Отлично помню, как в юности выпила стакан этого – чуть сдержалась, чтобы с балкона не прыгнуть, так страшно было.

«Чорный бусел» в моей памяти всегда был связан со смертью. Сургучный деготь смерти, жидкий и жуткий. Бутылки от этой разрушающей память субстанции нашли на даче, где один влиятельный оппозиционный журналист якобы покончил с собой, повесившись, – все прекрасно понимали, что ни черная грохочущая слякоть, исчезнувшая из бутылок прямиком в небытие, ни навык вязания петель никак не связаны с этой смертью, и что за этим стоит нечто намного более страшное, необъяснимое и ясное одновременно. Уже спустя много лет, когда в русскоязычных медиа появились новости о двух красивых и несчастных подростках, весело расстреливавших в прямом эфире из лубяного окошка дачной избушки воображаемых собак, а после якобы застрелившихся в процессе штурма, я заметила, что подростки, испуганно и бойко всматривающиеся в глазок камеры, пьют тот самый «Чорны бусел». Каким-то образом субстанция странной смерти попала и в этот дачный домик – конечно, на самом деле, как мы обсуждали с приятелями, подростки вовсе не покончили с собой, мы же все прекрасно понимаем, но почему здесь тоже этот «Чорны бусел»? Как так вышло, что эти две неподъемные, тяжелые для понимания, истории ухода связаны со скрытой от посторонних глаз видимостью суицида – и почему в обеих фигурировал этот чертов «Чорны бусел»? Словно соединение бальзама и дачного домика наверняка уже гарантирует жуть, смерть, несправедливость, отчаяние, штурм.

От бальзама «Чорны бусел» мне действительно всякий раз было плохо. Мы изредка пили его с друзьями в Минске – он был дешевле вина, но благороднее и абсентнее водки – но быстро завязали с этим делом. Последний раз вызвал у меня что-то вроде смутной, вязкой галлюцинации и панической атаки около кинотеатра «Молодость» – может быть, и не было такого кинотеатра в Минске моей памяти, но атака с провалами в памяти точно была; не исключено, что она была связана и с той жуткой, растиражированной в СМИ смертью, и тут даже не важно, что случилось раньше или позже, – моя память безошибочно шепнула: страшно, не приближайся.