Роберт Блох - Рассказы. Том 5. Одержимость [Компиляция, сетевое издание]

— Да…

Дэйв молча вставил ключ зажигания и надавил на кнопку стартера.

Только в гараже он спросил:

— Что ты намерен делать, Сэм?

— Подумаю…

Сэм спрыгнул на землю и почти бегом направился в полуподвал. Через несколько минут Дэйв спустился туда же и застал своего партнера в кресле. Казалось, Сэм всецело был занят своей трубкой. Поколебавшись немного, Дэйв приготовил два бокала лимонада и предложил один из них Сэму, который молча взял его, продолжая курить.

— Это не первый, Дэйв? — спросил Сэм через несколько минут.

— Может быть, они все равно бы умерли, — безразлично сказал Дэйв. — Если бы я не делал этого, то мы не расплатились бы с долгами и не преуспевали бы, как сейчас!

В молчании Сэм курил еще несколько минут, потом сказал, словно рассуждая вслух:

— Если я выдам тебя полиции, и ты попадешь на электрический стул, то я останусь единственным хозяином фирмы. Но все равно такой скандал погубит дело. — Помолчав немного, Сэм добавил: — Может быть, они и в самом деле умерли бы…

— Конечно, Сэм, — в голосе Дэйва появились покровительственные нотки. — Они наверняка померли бы. Но мне кажется, — продолжал он, — что нужно все-таки кое-что изменить. С сегодняшнего дня моя доля в доходах фирмы будет составлять три четверти.

Дэйв посмотрел своему партнеру в глаза, и тот, не выдержав его колючего взгляда, жалко улыбнулся и слабо кивнул головой.

— Да что ты несешь! — фыркнул Рик Хэнсон.

— Нет. — Профессор Липперт протестующе поднял пухлую руку. — Это совсем не то, что я сказал. Я сказал, что в этом мире писатель научной фантастики — потенциально наиболее опасный типаж.

Брови Рика Хэнсона сардонически изогнулись дугой.

— Пытаешься уколоть меня? — спросил он. — Если я пишу научную фантастику, значит ли это, что я не человек?

— Вероятно. — Липперт встряхнул своей львиной головой, и седые кудри упали ему на лоб. — С позиций психиатрии реакции писателя-фантаста не являются человеческими в общераспространённом смысле этого слова.

Рик Хэнсон налил себе еще виски. Казалось, это помогает.

— Ладно, приятель, — протянул он. — Давай заведём старый добрый пьяный и глубокомысленный разговор о писателях-фантастах, а? Потом я вспомню все наши хорошие шутки и запихну их в свою следующую историю. Ты же профессор — давай, добудь из меня бриллиант.

Будда-подобные телеса Липперта сотрясались от сдерживаемого веселья.

— Я серьезно, — запротестовал он. — Такие люди, как ты, опасны.

— Потому что худые и голодные, да?

Липперт печально улыбнулся.

— Только не начинай опять. Я сильно постарел за десять лет, а ты такой же подтянутый, как всегда. Но придерживайся сути. Я все еще говорю о тебе как о писателе-фантасте.

— И я не человек.

— Верно. Не взрослый человек. Взгляни на это с другой стороны. Писатель-фантаст опасен, потому что его ум не знает преград. Его воображение не обуздано никакими правилами и нормами.

Рик Хэнсон сел, внезапно заинтересовавшись.

— Продолжай, — настаивал он.

— Посмотри на это так. Большинство детей вырастают и учатся избавлять свое воображение от излишеств. Так называемые работники творческих профессий умудряются ограничивать свои фантазии признанными формами искусства или предписанными образцами культуры. Даже когда фантазия переводится в антисоциальное поведение, она обычно следует общепринятым психотическим линиям.

Но писатель-фантаст — исключение из всех этих правил. Он взрослый человек с детским воображением. Он — курильщик опиума с вечным запасом наркотика, и какое-либо легко узнаваемое клеймо или пугающее физическое разложение не воспрепятствуют ему. Он Джек Потрошитель нового уровня с широким кругозором. То, что в других считается юношеской мечтательностью, или визионерством, или садистской манией, — это всего лишь общепринятая профессия среднего фантаста.

Теперь понимаешь, к чему я клоню? Ты и тебе подобные — совершенно уникальны, вы можете в полной безопасности предаваться вечному бегству от реальности — бегству, наиболее опасного свойства. Вы таите в себе уничтожение этого мира, этой вселенной. Вы замышляете дьявольские заговоры, планируете ужасные преступления. Вы создаете странных чудовищ, руководствуясь не человеческими эмоциями и целями. Вы культивируете свою ненормальность как нечто само собой разумеющееся, стремитесь оправдать аберрации в своих историях — и, что еще хуже, пытаетесь разработать modus operandi для своих смертоносных лучей, бластеров и дезинтеграторов.