Роберт Блох - Рассказы. Том 5. Одержимость [Компиляция, сетевое издание]

Точь-в-точь обрывки сна, — шериф, толпа; всякие разговоры о суде и линчевании, тело в болоте.

Но как только появился доктор Силверсмит, я словно очнулся.

Он-то точно был из плоти и крови. По его внешности, манерам, разговору сразу понятно, что это настоящий лекарь, один из тех, которые хотели забрать меня в приют, когда нашли мою мать.

Он сразу и спросил, что с ней случилось. Кажется, доктор Силверсмит уже знал обо мне много разных вещей, оттого беседовать с ним оказалось просто и легко.

Я глазом не успел моргнуть, как разговорился. Рассказал о том, как мы с мамой жили в хижине. Как она готовила снадобья и продавала местным, о большом котле, и как мы собирали травы, когда темнело. И даже о тех ночах, когда она уходила на болота одна, и я слышал странные звуки, доносящиеся издалека.

Я не хотел говорить дальше, но он и сам все знал. Знал, что ее называли ведьмой. Знал даже; как она умерла. Тем вечером к нам пришел Санто Динорелли и ударил маму ножом, потому что она изготовила зелье для его дочери, а та убежала с охотником. Доктор Силверсмит знал и о том, что я с тех пор жил на болотах один.

Не знал он только об одном. О Енохе. Существе, которое живет у меня на голове, сейчас мирно спит и не ведает, что произошло со мной. А может, ему все равно…

Удивительно, но я стал рассказывать доктору Силверсмиту о моем покровителе. Я хотел объяснить, что на самом деле не виноват в смерти той девушки. Так что пришлось упомянуть и Еноха, и то, как мама однажды ушла в лес и там заключила договор. Меня она с собой не взяла, — тогда мне было всего двенадцать, — просто захватила с собой немного моей крови в бутылочке.

Вернулась она с Енохом. Он теперь твой до скончания лет, сказала она, чтобы охранять и помогать, что бы ни случилось.

Я рассказал об этом очень подробно, объяснил, почему сейчас бессилен поступить вопреки его воле, ведь после маминой смерти Енох руководил мной.

Да, долгие годы он отводил любую беду, как она и хотела. Она заранее знала, что ее сын в одиночку не сможет приспособиться к жизни. Я как на духу выложил все доктору Силверсмиту, потому что считал его мудрым и знающим человеком, который поймет меня: я ошибся.

Это стало видно сразу. Доктор Силверсмит, наклонясь, внимательно слушал, поглаживал куцую бороденку и без остановки повторял: «Так, так…», — а тем временем сверлил меня глазами. Точь-в-точь, как люди из толпы. Недобрый взгляд. Любопытный и злой. Взгляд человека, который тебе не верит и хочет перехитрить.

Потом доктор Силверсмит начал задавать разные дурацкие вопросы. Сначала о Енохе, хотя, понятное дело, только притворялся, что поверил мне. Спросил, как я могу его слышать, хотя не вижу. Говорили со мной когда-нибудь другие голоса или нет. Как себя чувствовал, когда убил Эмили Роббинс, и не занимался ли потом… Даже в уме не хочу повторять, что он спросил! Вообще, он со мной говорил так, словно я… словно я псих какой-то!

Он только дурил меня, пытался убедить, что не знает о Енохе. И сам доказал это, когда поинтересовался, скольких еще я убил. А потом попытался вызнать, куда я дел головы.

Но больше ему меня обмануть не удалось.

Я только засмеялся и как в рот воды набрал.

Наконец ему надоело, он поднялся и пошел к выходу, качая головой. А я хохотал ему вслед, потому что доктор Силверсмит так и не узнал, что хотел. Он пришел, чтобы выведать все мамины секреты, мои секреты и секреты Еноха.

Но ничего у него не вышло, поэтому я так радовался. А потом лег и заснул. Проспал почти весь день.

Когда продрал глаза, у камеры стоял незнакомый человек с широким лицом, расплывшимся в улыбке, жирными щеками и добрыми глазами, в которых сверкали смешинки.

— Хэлло, Сет, — сказал он очень приветливо. — Решил немного вздремнуть, а?

Я поднял руки, ощупал макушку. Я не чувствовал Еноха, но знал, что он со мной, только еще не проснулся. Кстати, он очень быстро двигается, даже когда спит.

— Ну-ну, расслабься, — сказал толстяк. — Я тебя не обижу!

— Вас что, доктор послал?

Он от души рассмеялся.

— Ну конечно, нет, — ответил он. — Меня зовут Кэссиди. Эдвин Кэссиди. Я прокурор округа, самый главный здесь. Как считаешь, могу я войти и присесть рядом с тобой?

— Но меня заперли.

— Шериф дал мне ключи.

Мистер Кэссиди вытащил их и открыл дверь камеры, зашел и сел рядом с лежаком.

— Вы не боитесь? — спросил я. — Я ведь вроде как убийца.

— Да ладно, Сет, — засмеялся мистер Кэссиди. — Конечно, не боюсь. Я знаю, что ты никого не хотел убить.