Роберт Блох: Рассказы. Том 5. Одержимость [Компиляция, сетевое издание]

Подходя к их домику, я решил разбудить ее, если она в постели. Такая ночь, как сегодня, предназначалась не для сна.

Какой-то неожиданный звук заставил меня остановиться почти у самой двери, которая медленно открылась. Когда из домика появилась какая-то фигура, я инстинктивно отступил в тень.

— Лиза! — шепотом окликнул я.

Она обернулась, подошла ко мне.

— Значит, у тебя такое же желание, — прошептал я, обнимая ее. — Пошли отсюда. Спустимся к пляжу.

Пока я вел ее по дорожке к озеру, она молча шла рядом со мной.

Мы долго стояли и смотрели на луну. Потом, когда я попытался привлечь ее к себе, она повернулась ко мне и покачала головой.

— Нет, Чарльз. Мне нужно идти.

— Идти?

— У меня есть дела на перекрестке.

— Они подождут.

Я обнял руками ее лицо и наклонился, чтобы поцеловать. Она отстранилась.

— В чем дело, Лиза?

— Оставь меня!

— Что-нибудь не так?

— Все в порядке. Уходи, Чарльз.

Услышав это, я изумленно уставился на нее. И увидел, что лицо Лизы неестественно пунцовым, глаза лихорадочно блестели, губы раскрывались больше от нежелания, чем от страсти.

Она глядела не на меня. Она смотрела сквозь меня на луну, которая была за моей спиной. В ее глазах отражались две луны. Казалось, что они расширяются, увеличиваются в размерах, затем заменяют темно-красные зрачки шариками из серебристого огня.

— Чарльз, уходи, — быстро проговорила она. — Уходи быстро.

Но я не уходил.

Не каждый день выпадает возможность наблюдать, как женщина превращается в волка.

Сначала у нее начал меняться характер дыхания. Оно стало затрудненным, а потом сменилось на хриплую одышку. Я видел, как ее грудь вздымалась и опускалась, вздымалась и опускалась — и менялась.

Верхняя часть спины наклонилась вперед. Туловище не горбилось, но, казалось, росло под углом. Руки начали вдвигаться во впадины плеч.

Вот Лиза упала на землю, корчась при лунном свете. Но этот свет больше уже не отражался от ее кожи. Кожа темнела, грубела, покрывалась пучками волос.

Эта агония была сродни родовым мукам — и в каком-то смысле это были роды. Только рожала она не новое существо, а другую часть самой себя. И агония, и действие были чисто рефлекторными.

Было удивительно наблюдать, как менялась форма ее черепа — будто руки невидимого скульптора мяли и лепили «живую» глину, выдавливая из самой этой кости новые конфигурации.

В какой-то момент эта вытянутая голова оказалась без волос, но потом появилась короткая шерсть, выдвинулись наружу уши, розовые кончики которых нервно подергивались на утолщенной шее.

Ее глаза сузились, черты лица судорожно дернулись, а затем превратились в вытянутую вперед морду. Гримаса рта сменилась оскалом, обнажились клыки.

Ее кожа заметно потемнела — настолько, что напоминала изображение на передержанной при проявлении фотографии, появляющейся в фиксажной ванночке.

Одежды с Лизы упали, и я стал наблюдать, как изменяются ее конечности — они укорачивались, покрывались шерстью и снова изгибались. Руки, которые в агонии скребли землю, теперь превратились в лапы.

Все это заняло приблизительно три с половиной минуты. Знаю это точно, поскольку засек время по своим часам.

Да, я замерил это тщательно. Наверное, я должен был испугаться. Но не каждому выпадает такая возможность увидеть, как женщина превращается в волка. Я наблюдал за этим превращением, можно сказать, с профессиональным интересом. Очарование побороло страх.

Но вот превращение закончилось. Передо мной стоял волк — переступавший с лапы на лапу и тяжело дышавший.

Теперь, я все понял. Мне стало ясно, почему у Лизы было так мало друзей, почему столько вечеров она проводила в одиночестве, почему так настойчиво просила меня уйти и почему могла так уверенно предсказать поведение этого волка-призрака.

Я стоял и улыбался.

Злые глаза внимательно смотрели на меня. Наверное, Она ожидала увидеть на моем лице шок, страх или, по крайней мере, явное отвращение.

Моя улыбка оказалась неожиданным ответом. Я услышал, как она заскулила, а затем из ее пушистой глотки послышалось почти щенячье урчание. Сейчас она успокоилась.

— Тебе лучше идти, — прошептал я.

Она еще колебалась. Я нагнулся и погладил волчий лоб, все еще влажный от этих мук превращения.

— Все в порядке, — сказал я. — Я все понимаю, Лиза Ты можешь мне доверять. И это никак не изменит мое отношение к тебе.

Ее урчание утихло в огромной лохматой груди волка.