Дин Кунц: Ангелы-хранители [litres]

Трэвис опасался, что из-за стресса у Норы случится выкидыш, если этого уже не произошло. Тогда они потеряют не только Эйнштейна, но и ребенка.

Трэвис опрометью бросился из комнаты.

Ты не в том состоянии, чтобы идти в амбар, говорил он себе. Сперва нужно слегка остыть. Велеть Норе позвать ветеринара для мертвого пса, велеть ей оставаться там, хотя на самом деле тебе явно не помешала бы подмога… Никуда не годится! Нельзя позволять гневу и жажде мести заглушить голос разума. Никуда не годится!

Однако Трэвис уже ходов не писал. Всю свою жизнь он терял любимых людей, и, если не считать службы в группе «Дельта», ему некому было мстить, потому что нельзя отомстить беспощадной судьбе. Даже в «Дельте» враги не имели лица – лишь бесформенная масса маньяков и фанатиков под общим названием «международный терроризм», – и такая месть не приносила особого удовлетворения. Но здесь он столкнулся с врагом, воплощавшим вселенское зло, с врагом, заслужившим такое название, и он, Трэвис, заставит его заплатить за убийство Эйнштейна.

Рысцой пробежав по коридору, Трэвис начал спускаться по лестнице, перемахивая сразу через две-три ступеньки, но тут у него закружилась голова, к горлу подступила тошнота, и, чтобы не упасть, пришлось схватиться за перила. Он облокотился не на ту руку, и его захлестнуло горячей волной боли. Отпустив перила, Трэвис потерял равновесие, скатился по последнему пролету лестницы и жестко приземлился.

Похоже, он был в худшей форме, чем ему казалось.

Крепко сжимая «узи», Трэвис встал на ноги и поковылял к задней двери, а оттуда на крыльцо, вниз по лестнице и во двор. Холодный дождь немного рассеял туман в голове, и Трэвис на секунду замер в надежде, что непогода поможет справиться с головокружением.

Перед мысленным взором Трэвиса снова возник образ окровавленного, искалеченного Эйнштейна. Трэвис подумал о забавных посланиях, которым больше не суждено появиться на полу кладовки, подумал о Рождестве, которое пройдет без Эйнштейна в колпаке Санты, подумал о любви, которую более не придется дарить и получать, подумал о гениальных щенках, которым не суждено родиться, и тяжкое бремя утраты буквально придавило его к земле.

Трэвис использовал горе, чтобы подогреть свою ярость, оттачивая свой гнев, точно бритву об оселок.

А затем Трэвис отправился в амбар.

В амбаре роились тени. Трэвис остановился на пороге, не обращая внимания на дождь, стучавший по голове и спине, и заглянул внутрь, всматриваясь в полумрак, в надежде обнаружить желтые глаза.

Ничего.

Трэвис вошел внутрь, ярость придавала ему сил, и потянулся к выключателю на стене. Даже когда в амбаре загорелся свет, Трэвис не обнаружил Аутсайдера.

Преодолевая головокружение, стискивая зубы от боли, Трэвис медленно прошел вдоль борта «тойоты» туда, где обычно стоял пикап.

Сеновал.

Еще пара шагов – и он окажется под сеновалом.

Если тварь там, она может прыгнуть прямо на него…

Однако на сей раз Трэвис ошибся в расчетах. Аутсайдер был в дальнем конце амбара, за капотом «тойоты». Он лежал, скрючившись, на бетонном полу, жалобно скуля и обнимая себя длинными мощными руками. Пол вокруг был заляпан кровью.

Трэвис стоял возле «тойоты», наверное, не меньше минуты, всего в пятнадцати футах от твари, глядя на нее с отвращением, страхом, ужасом и, как ни странно, зачарованно. Ему казалось, перед ним нечто с телом обезьяны, возможно, павиана – короче, обезьяноподобное. Однако Аутсайдера явно нельзя было отнести к представителям какого-то одного вида или считать смешением разных животных. Нет, он был чем-то особенным, неповторимым. Это существо, с чересчур крупным бесформенным лицом, желтыми глазами, похожей на ковш экскаватора челюстью, длинными изогнутыми зубами, покрытой спутанной шерстью сгорбленной спиной и слишком длинными руками, обладало пугающей индивидуальностью.

Тварь выжидающе смотрела на Трэвиса.

Трэвис сделал два шага вперед, целясь из «узи».

Подняв голову, с трудом работая челюстями, тварь хриплым, надтреснутым голосом смазанно, но отчетливо произнесла одно слово, которое Трэвис расслышал, несмотря на шум дождя и вой ветра:

– Больно.

Трэвис не был напуган, скорее удивлен. По идее, существо не должно было говорить, но все же ему хватило интеллекта выучить язык и желания общаться. Очевидно, за долгие месяцы преследования Эйнштейна это желание стало настолько сильным, что позволило в какой-то степени победить физические ограничения. Аутсайдер тренировал устную речь, найдя способ извлечь несколько вымученных слов из фиброзного речевого аппарата и деформированного рта. Трэвиса ужаснул даже не вид говорящего демона, а скорее мысль о том, как отчаянно это существо искало общения, все равно с кем. Трэвис не собирался жалеть Аутсайдера, не осмеливался жалеть его, поскольку хотел считать себя вправе стереть его с лица земли.