Алексей Верт - Экзорцист [publisher - SelfPub]

Она же наблюдала за этими переменами и молчала. Она видела его темные глаза, знала о Стене больше него самого, но понимала, что ему нужно время, чтобы принять происходящее.

Только ночью сквозь сон она все чаще слышала тихое бормотание на языке Тьмы, открывала глаза и видела, как он нервно расхаживает по комнате.

− Стен, − окликала она его.

Он останавливался и внимательно смотрел на нее черными глазами.

− Я разбудил тебя? Прости, − шептал он и чаще всего возвращался в постель, реже намеревался уйти.

− Иди ко мне, − говорила она тогда, протягивая к нему руку.

На его губах появлялась усмешка, но он принимал ее и почти тут же прижимал к кровати, нависая над ней и внимательно изучая ее глаза.

− Ты ведь знаешь, что все сложно, − шептал он, не сводя с нее глаз.

− Ты знаешь, что я об этом думаю, − отвечала она.

Темные глаза ей не врали. Стен улыбался и целовал ее так, словно никого и никогда не любил, кроме нее.

Именно поэтому настал тот день, когда вечером она нарушила покой хмурого Стенета, нежно коснувшись его плеча.

− Нам нужно поговорить, − прошептала она.

Он сразу вздрогнул, но тут же перехватил ее руку, усаживая ее рядом.

− Что-то случилось? – спросил он. – Надеюсь, тебя-то Лейн не трогал?

− Пару раз он пытался меня задеть, когда был в госпитале, но ничего серьезного, − призналась девушка. – Да и я совсем о другом.

Она умолкла и посмотрела в глаза Стена. Они были глубокие, печальные, измученные. Им не хватало ни уверенности, ни силы. Камилла понимала, что он не готов, но не сказать просто не могла, потому, прикрыв на миг глаза, уверенно произнесла:

− У нас будет ребенок.

Ей хватило мужества понаблюдать всю бурю его реакции. В его глазах мелькнул ужас, который тут же сменился стыдом.

Он поспешно опустил голову, словил ее руку и поцеловал ее пальцы, стараясь все осознать.

− Камилла, милая, − начал было он, но она тут же его перебила:

− Только не говори мне, что я должна от него избавиться.

Ее голос был холоден и полон решимости настолько, что Стен почувствовал легкую дрожь, пробежавшую по коже, словно мальчишка, которого заподозрили в шалости.

− Нет, что ты, я даже не думал, просто…

Он сразу запнулся, понимая, что лучше не говорить сейчас ничего и все обдумать и только затем обсуждать, но она настаивала:

− Говори как есть.

− Может тебе лучше вернуться в Ксам?

Она отвела взгляд, тяжело вздохнув.

− Ты не подумай ничего, я не отказываюсь ни от тебя, ни от ребенка, просто сейчас тут слишком неспокойно. Я никогда не знаю, что вытворит Лейн: то он швыряет камни в окно моего кабинета, то вламывается в дом без особых церемоний, а тебе нельзя…

Она коснулась рукой ее губ, не в силах слушать оправдания. Все это было так, но ее волновало другое:

− Помнишь, ты просил меня не оставлять тебя?

Она заставила себя взглянуть на его взволнованное, измученное лицо. В дрогнувших губах и виновато искаженной морщинке на лбу она увидела ответ и убрала руку, чтобы спросить самое главное:

− Ты мне только честно скажи: ты чувствуешь то же, что и прежде, глядя на меня, или тех чувств больше нет?

Его губы вновь вздрогнули и чуть приоткрылись, чтобы сжаться тонкой линией. Он не мог сказать ей правду, точно так же, как не мог соврать. Его губы даже дернулись, чтобы сказать то, что должно, чтобы успокоить ее, но ее глаза, ее мудрость и вся та откровенность, что была между ними прежде, не позволила ему соврать. Он никогда не говорил, что любит ее, избегая этого болезненного для себя слова, но он не скрывал ее ценности в своей жизни, ее значимости и своей искренней привязанности, но теперь все это отступало под гнетом совершенно других страстей.

− Я поняла, − прошептала она, читая на его сжатых губах ответ. – Тогда мне действительно лучше уехать.

Она тут же встала, намереваясь ускользнуть от мужчины, но он, подскочив, обнял ее со спины и уронил голову на ее хрупкое плечо.

− Ты все еще очень важный для меня человек, − прошептал он, − и останешься им. Я ни от чего не откажусь – ни от тебя, ни от ребенка. Никогда. Просто так будет лучше.

− Я знаю, − прошептала она в ответ, – но тебе все равно нужно разобраться в себе, а мне лучше позаботиться о будущей новой жизни внутри меня.

Ее спокойствие только сильнее разожгло в сердце чувство вины.

На следующий день она уехала, спешно решив все вопросы. Стен дал ей ключи от своего дома в Ксаме, невзирая на ее протесты.

− Ты будешь жить в моем доме, и это правильно, − безапелляционно сказал он, отправляя ее в дорогу.