Блейк Крауч - Жуткое

Пейдж отпрянула назад и успела поставить ногу на лестницу, пока брат укрывал его висящим концом одеяла.

– Я ни черта не понимаю, но я остался все тем же Грантом, – произнес он, сам полностью не веря своим словам.

– Ты же поднимался наверх, чтобы убить его.

– Мне пора.

– Это какой-то бред, Грант. Ты даже не знаешь, что оно велит тебе делать.

– Ты права. Но в твоем доме его больше не будет. И в твоей жизни тоже.

Детектив заметил, как глаза его сестры заблестели от подступивших слез.

– И что же здесь все-таки произошло?

Грант посмотрел на Пейдж. Что он мог на это ответить? Что, хотя он никогда не был отцом, он чувствует себя так, как будто держит на руках собственного сына? Что с каждым мгновением это чувство становится все сильнее и сильнее? И оно вот-вот превзойдет по силе тот защитный инстинкт, проявлявшийся в отношении сестры, когда ей было всего пять и она была единственным, что у него было в жизни?

– Я не могу тебе объяснить, – произнес он вместо этого. – Мне не хватает слов.

– Я не понимаю, что происходит.

– Я тоже.

– И что теперь?

– Я положу его в машину и поеду.

Пейдж разжала пальцы, сжимавшие перила, и вытерла глаза. Ее плечи расслабились. Подойдя к вешалке, она схватила свое пальто – темно-серый бушлат с деревянными продолговатыми пуговицами.

– Поедем на моей машине, – заявила она.

– Прости?

– Я сяду за руль. А ты будешь говорить, куда ехать.

– Пейдж, теперь это моя война. Мой гнет. Ты и так достаточно долго несла его. Тебе нет необходимости ехать.

Сестра надела пальто прямо поверх пижамы и натянула черные сапоги.

– А тебе не кажется, что нам пора перестать расставаться?

За исключением двух коротких попыток, которые его чуть не убили, Грант не выходил из дома вот уже полтора дня, и то, что он спускался по ступеням, не чувствуя приступов боли, подрывающей силы, казалось ему чем-то нереальным. Как будто он выходил из тюрьмы. Но он еще не доверял полностью своим ощущениям и в любой момент ожидал ослепляющего приступа мигрени.

На улице был проливной дождь – крупные капли разбивались о плитняк под ногами брата и сестры, пока они шли к тротуару.

– Ты где припарковалась? – крикнул Грант, перекрывая шум дождя.

– За углом.

Пока они шли по тротуару, Мортон прижимал сверток к груди, благодарный за тепло, исходившее от спрятанной там сущности.

Повернув за угол, они пошли вдоль кованой металлической решетки.

Пейдж опустила руку в карман.

Впереди крякнула сигнализация черной «Тойоты CV-R». Пейдж подбежала к машине и открыла заднюю дверь со стороны тротуара.

Грант нырнул внутрь.

Она захлопнула дверь.

В салоне стоял запах новой машины.

Дождь барабанил по крыше и ветровому стеклу.

Пейдж забралась за руль и включила двигатель.

– На двадцать пятое, – велел Грант.

– Через озеро?

– Точно.

– Это же в сторону Киркленда. В сторону папы.

– Я знаю.

Пейдж пристегнулась и включила скорость. Выехала со стоянки. На улице никого не было – ни прохожих, ни машин. Они поехали вдоль ряда фонарей, свет которых дробился в каплях дождя.

Мортон прикрыл глаза, когда Пейдж разогналась на эстакаде, ведущей на I-5, и выскочила на пустую федеральную автостраду.

Он опять потерял счет времени.

Ушел в себя.

А потом они оказались уже на шоссе 520, нацеленном на восток, на плавучем мосту, где над ними вспыхнул голубой свет камер платной трассы.

Грант чувствовал себя невероятно целеустремленным. И настолько отключенным от всего окружающего, как будто принял психотропный наркотик. Но при этом он полностью контролировал свою дееспособность. Удивительный парадокс – абсолютное владение собой, но на новом уровне сознания.

Как будто он шел к этому моменту всю свою жизнь.

Он ничего не говорил.

И ни о чем не думал.

Просто прижимал к себе одеяло – неужели именно так чувствует себя отец, который везет новорожденного сына домой из больницы? – и наблюдал в окно за спящим городом.

– Грант…

Он вернулся в действительность.

В окне все еще было видно озеро Вашингтон.

Пейдж протягивала брату руку, в которой светился телефон.

– Это Софи, – сказала она.

Мортон взял трубку.

– Алло?

– Грант?

– Ты с моим отцом?

– Они увезли его… – Бенингтон плакала, он понял это по голосу.

– Он жив? – уточнил Грант.

– Я… не смогла… помешать…

– Он жив?

– Не знаю! – У Софи начиналась истерика, и напарник с трудом понимал ее. – Я его найду, Грант. Клянусь!