Георгий Старков - Страшная история [сборник]

Выйдя из озера, я оделся и сел на велосипед. Солнце тем временем приняло багрово-красный оттенок, что летом обычно предвещает дожди. Я неторопливо крутил педали, колесо расшвыривало камешки, которые лежали на грунтовой дороге. По обе стороны дороги росли в основном хвойные деревья, но изредка я видел и берёзы с лиственницами. Такой тут смешанный лес. Обилие сосен затемняло дорогу. Вкупе с ярко-красным шаром солнца, который беспрестанно мелькал меж стволов, зрелище было потрясающе красивым и контрастным.

Роковая встреча состоялась, когда за моей спиной осталось примерно четыре километра. В этом месте лес с правой стороны расступался, открывая взору очередной алас с деревянной оградой по периметру — так владельцы защищают сено от свободно бродящих возле сёл коров, лошадей и иных напастей. Сейчас в аласе не было ни души, но на дальней стороне я видел жёлтые остовы стогов. Слева протекала тоненькая речка, так что деревьев там тоже было немного. Впереди был крутой поворот, не позволяющий разглядеть, кто движется навстречу — одно из тех самых «мест повышенного риска ДТП», о которых говорят гаишники.

На грунтовках и шоссе Якутии полным-полно так называемых «нехороших» мест, где якобы происходят фантастические вещи: за машинами гоняется седая старуха с посохом, или у обочины голосует юная девушка, которая потом вдруг исчезает из кабины, не оставив никаких следов своего присутствия. Каждый такой рассказ, как правило, обосновывается какой-либо леденящей кровь историей из прошлого, которая приключилась возле того самого места — старушку сбил грузовик, а девушка повесилась на суку возле дороги, метрах в двадцати от того места, где она останавливала машины. Но дорога, по которой я ехал, никогда не обладала дурной славой. Если бы кто-либо хоть раз замечал тут необычные явления, то об этом шепталось бы всё село ближайшие сто лет. Так что мне, можно сказать, в некотором роде повезло…

Налюбовавшись видом пустого аласа, освещённого красными лучами заката, я перевёл взгляд на дорогу и увидел, что из-за поворота выехал всадник на коне. Конь был гнедым и двигался вперёд лёгкой рысью. Меня всадник ничем не удивил — живой транспорт популярен в Якутии и во многом более удобен, чем автомобили. Я уверенно направил велосипед навстречу всаднику. Сейчас, размышляя задним числом, я нахожу лишь один признак, который мог бы меня тогда встревожить: копыта коня не издавали характерного цоканья при касании с грунтом. Конь бежал совершенно бесшумно, но я тогда не обратил на это внимания. Животное показалось мне усталым, так как бежало с понурой головой. Человек, который возвышался на седле, сидел прямо, не осматриваясь по сторонам. Издалека я различил, что он одет в тёмное, но, опять же, знал, что слишком яркая расцветка в тонах одежды не приветствуется. Если уж на то пошло, я сам был в серой майке и коричневых шортах.

И вот я подъехал на достаточно близкое расстояние, чтобы всё же ощутить: что-то не так с этим одиноким всадником, ощутить пока на уровне интуиции, так как мозг ещё не полностью проанализировал показания органов чувств. А через пару мгновений я вдруг с ужасающей ясностью понял первую вещь, которой не должно было быть места, если бы всадник был обычным человеком — его ноги были чудовищно длинными, настолько, что, несмотря на немалый рост коня, волочились по земле. Оканчивались ноги не ступнёй, а просто становились всё тоньше… и тоньше… пока просто не исчезали.

Второе наблюдение, которое заставило зашевелиться волосы на затылке, касалось коня. Ранее я видел его спереди и потому ничего необычного не замечал. Подъехав ближе, я смог рассмотреть животное сбоку, и до меня дошло ещё одно отвратительное нарушение пропорции — конь был длинным . Таким же, как ноги его хозяина. Ног у коня, насколько я помню, всё-таки было четыре, как обычно, но спина растянулась на долгие метры. Думаю, он бы побил по длине тройку нормальных коней, поставленных друг перед другом.

Одних этих обстоятельств хватило бы, чтобы я потерял сознание от страха, но я имел несчастье этим не удовлетвориться и поднять глаза к лицу жуткого всадника. Едва я это сделал, далее не помню, что было; смутно вспоминается болезненное падение и смрадный, похожий на жжёную резину, запах, который заполнил нос. Должно быть, это просто проехало мимо, не обратив на меня внимания. В любом случае, очнувшись, я увидел, что валяюсь на дороге вместе с велосипедом, правая голень горит огнём (ничего особенного: как выяснилось, была просто содрана кожа), а дорога вновь пуста. Плохой запах тоже исчез. Солнце сместилось на небе чуть-чуть — обморок длился недолго. От его кроваво-красного света меня еле не вытошнило. Я кое-как встал и оседлал велосипед. О том, чтобы ехать неторопливо, более не могло быть и речи; я гнал что было сил, попеременно оглядываясь, чтобы убедиться, что всадник с длинными ногами не скачет за мной следом. Через пятнадцать минут, показавшихся мне часом, я въехал в село и вздохнул с облегчением. На дворах играла музыка из стереоколонок, где-то визжала циркулярная пила, слышался гомон детей. Всё это успокаивало, развеивало воспоминания, от которых меня бросало в жар и холод.