Мария Британ - Чувствуй себя как дома

Я навещаю Ворона. Мы скучаем по Торе вместе. Мы ждем ее, чтобы снова считать до ста и кричать «кто не спрятался». Я постоянно хожу мимо Ласточки и все чаще замечаю, как в саду опадают листья.

Искать меня – любимое занятие Пашки. Где бы я ни находился, отовсюду звучит его противный голос: «Кирпич!».

И если я успеваю добраться до Ворона или Воробья – отлично. Нет – Пашка вытряхивает на мой котелок гору мусора. Это его ритуал.

Я зачеркиваю последний, тридцатый день месяца и плетусь к Ласточке.

Пусто, черт бы ее побрал.

Теперь я не снимаю наушники, когда сплю. Круглосуточное немое кино.

Месяц превращается в два.

Я вешаю календарь над кроватью – так удобнее.

Зачеркиваю. Ем омлет. Иду к Ласточке.

Зачеркиваю. Чищу зубы. Иду к Ласточке.

Зачеркиваю. Натягиваю дырявые носки. Иду к Ласточке…

Стоп.

Листья убраны.

Убраны!

Я зову Тору, горланю на всю улицу и не краснею: прогресс!

Хлопушка выскальзывает из дома – бледная-бледная, синяки под глазами. Я заваливаю ее вопросами, но она отвечает коротко, словно разучилась со мной общаться.

«Мы же друзья?» – спросил бы я, но сердце нырнуло даже не в пятки – в кончики пальцев ног.

А потом Тора говорит, что ее брат был спасателем. И умер.

Пообедав, я брожу по пляжу – пытаюсь откопать в памяти что-нибудь из здешних пейзажей. Люди стелются по песку сплошным ковром. В воде – каша из тел в пестрых купальниках.

Мне больно смотреть на море, изнывающее от туристов, и все же я присоединяюсь к ним – до одури жарко.

Я возвращаюсь на базу к ужину, кутаюсь в полотенце – наверное, перекупалась. На крыльце меня встречает Илона с бокалом вина.

– Ну как вы? Как море? – подмигивает она мне.

– Отлично.

Я проскальзываю в дом и нечаянно зацепляю ее плечом. Вино выплескивается на полотенце.

– Ничего-ничего! – восклицает Илона. – Я отстираю, клянусь!

– Спасибо, но…

Она выхватывает у меня из рук полотенце, и мне не остается ничего другого, кроме как отправиться к себе, чтобы поскорее переодеться в теплое. После ужина я звоню Рите и клянусь, что у меня все отлично. Мы обе понимаем, что это «отлично» и «я не знаю, кто я» – одинаковые по смыслу фразы.

Я наряжаюсь в черные джинсы и кожаную куртку, рисую стрелки. Вместо ровных линий получаются извилистые тропки. А карандаш ведь водостойкий! Рокер из меня никудышный.

Но – плевать.

Возможно, музыка подковырнет мою память, и тогда я напишу особенную книгу.

Я прихожу на концерт слишком рано для обычного человека, но для сумасшедшего писателя – в самый раз. Дурочка, надеялась, что будет тепло, но в помещении – минус сто. Даже не верится, что днем поселок плавился. И как же, черт возьми, жаль, что я не прихватила блокнот! Мне нужно законспектировать это место. Охранник забирает у меня билет и ставит на запястье синюю печать, как на документах.

Людей собралось мало. Я блуждаю по залу и изучаю интерьер. На стенах висят гитары и листики с автографами знаменитостей. Даже Boney M [9] Boney M – диско-группа, созданная в 1975 году известным западногерманским музыкальным продюсером Фрэнком Фарианом. приезжали. Над огромными бутафорными клавишами склонился восковой орел – следит за порядком.

К выступлению готовится какая-то женщина. Чересчур толстые стрелки, растрепанный хвостик, желтый пуховик, издалека смахивающий на одеяло, словно секунду назад она телепортировалась из Антарктиды… Но поет – чарующе , северным альтом и почти не поворачивается к залу, гипнотизирует сама себя.

Рядом с охранником топчутся Илона и Темыч, а вместе с ними и худощавый мужчина в клетчатой рубашке и очках. Они машут мне и о чем-то болтают.

Тем временем певица продолжает репетировать, носится по сцене, кричит звукооператору, чтобы тот настроил мониторы, прикладывался к бутылке. Вино?..

Я пританцовываю – чтобы не превратиться в лед. Холод все ближе и ближе, опережает музыку, опережает скорость света. Темыч подскакивает ко мне, размахивает кроликом – единственной выжившей игрушкой. Что-то тараторит, но слова тонут в грохоте ненастроенной гитары.

Люблю моменты, когда музыка оглушает. Можно общаться – каждый о своем и будто бы об одном и том же. У меня вибрирует в горле, я рассыпаюсь на атомы, а потом раз – и музыка разносит пространство вдребезги. Все вдребезги.

Певица снимает пуховик и бросает его за кулисы. На ней черное длинное платье, локоны по-прежнему собраны в хвост. Смотрится это странно: наэлектризованные волосинки тянутся к прожекторам. Она начинает танцевать. Танец плавный, без ритма и рамок, настолько несуразный , что я бы рискнула назвать его гениальным. Она ведьма.