Даниэль Вега - Населенный призраками [litres]

А потом оттуда выбрались уже целые руки, три пары рук, раскрывающихся и закрывающихся как клешни. Одна из рук обвила лодыжку Порции, таща ее, кричавшую, по земле. Слезы текли по лицу девушки, когда она тщетно пыталась отбросить руку.

Следом появились предплечья и вершины черепов. Затем из грязи вырвались скелеты целиком. Их кости светились жутким белым светом в беспорядочных вспышках молнии. Лохмотья старой одежды и полусгнившая кожа все еще болтались на останках. В пустых глазницах извивались опарыши. Их широкие улыбки были жуткими.

Их было трое.

Сердце Хендрикс замерло, когда ночь наполнилась голосом, который, казалось, высвистывал ветер и выбулькивала земля.

ЕЩЕ ОДИН.

Хендрикс стояла, не двигаясь, пока разлагающиеся тела выползали из-под земли вокруг нее.

«Мать Эдди пытала и убила этих мальчиков», – поняла она с растущим ужасом. Все это время они были здесь . Похоронены на ее заднем дворе.

Сколько раз она ходила по их костям, даже не зная, что они там?

Ее рот наполнился вкусом чего-то кислого. По рукам поползли мурашки.

Три скелета окружили Хендрикс, Порцию, Коннора и Рейвен, заставив их сгрудиться в центре двора. Порция плакала. Лицо Рейвен было бледным и скукоженным.

– Твою мать, – все повторял Коннор. – Твою ж мать.

Скелеты ничего не говорили. Но их желтые челюсти открывались и закрывались, скрежеща поломанными зубами. Они подняли костлявые руки перед собой, дергая пальцами.

Один из скелетов прыгнул к ним. Рейвен закричала и отшатнулась, когда Коннор бросился наперерез скелету. Хендрикс почувствовала воодушевление, когда Коннор вступил в борьбу со скелетом. Но тот лишь скривил пасть в жуткой улыбке. Он схватил Коннора за плечо и запястье, а затем Хендрикс услышала тошнотворный щелчок, с которым руку вырвали из сустава.

Коннор упал на колени, побледнев на глазах. Скелет не отпускал его руку…

Еще один скелет схватил Порцию сзади, прижав ее руки к бокам. Она попыталась закричать, но мертвые, разлагающиеся пальцы закрыли ей рот. Звук вышел приглушенным и хриплым. Пока Хендрикс, застывшая от страха, наблюдала эту картину, скелет вонзил сломанные зубы в плечо Порции.

А третий тащил Рейвен по земле, схватив за волосы…

Хендрикс отшатнулась, ее дыхание перешло в резкие всхлипы. Инстинкты велели ей бежать. Но если она не предпримет хоть что-то, то все ее друзья скоро умрут.

Свет в Стил-Хаусе начал мигать. Вспышка – темнота. Вспышка – темнота.

В окнах Хендрикс видела фигуры трех призраков, слоняющихся по ее гостиной. По ее кухне. По лестнице на второй этаж дома. Запах одеколона внезапно оказался настолько сильным, что обжег ноздри.

С внезапной ясностью к ней пришло понимание:

Все это закончится, как только Стил-Хаус получит свою последнюю жертву.

«Эдди», – подумала она. Она не могла позволить Эдди умереть.

Ей нужно было отдать дому что-то другое.

Чувствуя себя как во сне, Хендрикс прорвалась мимо скелетов, ее ноги дрожали. Она пробежала через двор и распахнула заднюю дверь, петли которой взизгнули так пронзительно, что по спине пробежали мурашки.

– Ты не сможешь спасти его .

Жужжание, которое она слышала раньше, теперь стало громче. Оно пронизывало до самых костей и осыпало мурашками кожу.

Хендрикс заскочила внутрь, и дверь шевельнулась сама по себе, выскользнув из рук и захлопнувшись за ней. Стены дрожали.

Хендрикс почувствовала в горле зарождающийся крик. Она проглотила его, опасаясь, что дом услышит, и поспешно попыталась снова открыть дверь. Но у нее не получилось. Дверь была заблокирована.

В поле ее зрения то появлялась, то исчезала кухня, как будто просто перегорела лампочка, но это было не так, потому что дом вдруг сам начал меняться. Знакомые стены и мебель ее семьи исчезли, и Хендрикс увидела другой Стил-Хаус. Старый.

Пустой, прогнивший, с заплесневелыми половицами. На стенах чем-то очень похожим на кровь были нацарапаны слова: « ПОТАСКУХА», «НЕУДАЧНИЦА», «ШЛЮХА».

Хендрикс вздрогнула, читая их.

Где-то в темноте кто-то рассмеялся, и от этого звука страх придавил ее, как могильная плита. Она почувствовала, как что-то щекочет ее лодыжки, и закричала, дернувшись назад.

Кот крутился между ее ног и мяукал.

– Бедная Сэгги Мэгги… И что ты теперь будешь с этим делать?.. Расплачешься?

Голос походил на радиосигнал – то появлялся, то пропадал. От ужаса Хендрикс чувствовала слабость.

Свет загорелся, и кухня снова выглядела как обычно. Исчезли заплесневелые половицы, мяуканье кота, слова, нарисованные на стенах кровью. На ее месте была комната, которую знала Хендрикс. Коробки, сложенные в углу, свежевыкрашенные гипсокартоновые стены и шелестящий полиэтилен. Жужжащий звук тоже прекратился, и во внезапно наступившей тишине Хендрикс расслышала напряженный, полузадушенный голос Эдди, эхом спускающийся по лестнице.