Нова Рен Сума - Место вдали от волков [litres]

Как только ворота открылись, я вышла на улицу, чтобы найти кольцо с опалом. Несмотря на всю эту неразбериху, меня не покидала уверенность, что она пыталась бросить мне его. Ночью я исползала всю крышу в поисках чего-то блестящего, то нашла лишь несколько бутылочных крышек, обертки из фольги и один замызганный шарик – кошачий глаз, который, судя по всему, валялся там с незапамятных времен.

Я прогулялась перед домом прямо в пижаме. Но улицы уже подмели, а мусор подобрали. Я заметила трещину на тротуаре, которой раньше не было. Но больше ничего не указывало на то, что произошло всего несколько часов назад, посреди ночи, на то, что я видела с крыши, и на то что видели незнакомые и случайные прохожие на улице. На один поразительный момент законы вселенной изменились ради «Кэтрин Хаус», а затем все вернулось на круги своя, пока люди пытались понять, что случилось. Я и сама пыталась это сделать. И до сих пор не поняла.

Неподалеку находился тот перекресток, где одна улица Вэйверли раздвоилась или где две улицы соединились. Там я впервые наткнулась на Моне, что могло оказаться простым совпадением. Каждый день тротуары заполняются толпами народа, и вы обязательно столкнетесь с кем-то, кого увидите позже. Вот и все.

Я вернулась в свою комнату и заперла дверь.

И когда солнце поднялось на небо, я все еще сидела там. В моей комнатушке почти не осталось кислорода, но я выходила на пожарную лестницу, чтобы подышать свежим воздухом. А сидела на краешке узкой кровати, лицом к кирпичной стене. Между кроватью и узким столом было такое же микроскопическое пространство, как и в ее комнате, которое позволяло улечься так, что голова почти задевала стену, а пальцы ног указывали на дверь. Тут я провела не один час, слушая ее. Когда я опустилась на знакомое прохладное место на скрипящих половицах, в воздух взметнулось облако пыли. Но даже прижав ухо к полу между кроватью и столом, не услышала ничего, кроме тишины, бездушности и пустоты, которые она оставила. Ее действительно там не было. Я закрыла глаза. А затем расслабилась и тяжело опустилась на пол. Если она решит вернуться, то найдет меня здесь.

Незаметно для меня утро сменилось днем. Я поняла это по тому, что в какой-то момент пол стал горячим, в голове царила пустота, а в душе одиночество.

Когда дверь в комнате подо мной открылась – видимо, Моне ее не запирала, – я испуганно вздрогнула и села. Какие-то девчонки ворвались в ее комнату, чтобы обыскать ее, и теперь толпились там и рылись в вещах. И этот шум доносился даже сквозь половицы.

Нога затекла от долгого лежания на полу, и сейчас в нее словно воткнулось множество иголок. Голова ощущалась так же. Но я все же добралась до лестницы и, спустившись на один этаж, остановилась у дверного проема комнаты номер десять. И тогда увидела несколько девушек: Гретхен рылась на верхней полке в шкафу, Ана София ковырялась в ящиках стола, а Линда заглядывала под кровать Моне.

Они пробыли в комнате не дольше минуты, но успели в ней похозяйничать. Кровать Моне оказалась перевернута, а простыни кучей сброшены на пол. Ящики комода открыты, а вешалки разбросаны по комнате. Но они опоздали и, видимо, уже поняли это. Моне забрала с собой все, что хотела. Остались только те вещи, которые ей больше были не нужны.

На матрасе лежали разноцветные парики. Она оставила их, все до последнего, хотя и смогла опустошить комнату так, что этого никто не заметил. Линда схватила несколько из них (лавандовый, блондинки, ярко-голубой) и ушла.

Гретхен закрыла шкаф.

– Вещи пропали, – сказала она. – Когда она все это провернула? Я ничего не заметила. А ты?

Я покачала головой.

Ана София тоже выскользнула из комнаты, и мы с Гретхен остались наедине. Она возвышалась надо мной, и я уставилась на натянутые сухожилия у нее на горле.

– Она сказала тебе, куда пойдет?

– Нет.

Гретхен тяжело опустилась на кровать и сгорбилась. Когда готы еще не были в моде, ее вызывающая любовь к черному – толстая подводка, словно оправа, вокруг глаз, чернота с головы до пят – ужасала ее семью. Она сказала, что спугнула близнецов. Но теперь скорее казалась призраком. С ее руки свисал забытый Моне лифчик, бледно-розового, самого ужасного из всех, цвета.

– Но как ? – пропищала она. – Как она выбралась отсюда?

Впервые мне пришло в голову, что и Гретхен, наверное, иногда хотелось куда-нибудь уехать или переночевать в другом месте. Но не стала спрашивать, как долго она тут живет. И сколько лет близнецам.