Алия Якубова - Дети ночи - Ненависть в цепях дружбы

Ожидая, пока заживет нога, Лазель наблюдал за битвой Алексы. Та отсекала от Кадмуна кусок за куском: руку, голову, но он тотчас восстанавливался. И за каждый удачный удар вампирша расплачивалась собственной кровью. И ее раны заживали куда медленнее. Лазель видел глубокую рану на ее спине, множество царапин, порез вдоль ребер.

Силы были не равны. Он понимал это лучше, чем кто бы то ни было. Стало очевидно, что их план полностью провалился. Хотя сама Алекса, похоже, отказывалась это признать и настроена сражаться до самого конца, каков бы он ни был.

Лазель невыносимо больно было смотреть на Алексу: всю истерзанную, но атакующую снова и снова. И вместе с этой болью в нем расцветала решимость. В конце-концов он поклялся не думать о ритуале, а не совершать его.

Нога уже зажила, и можно было приступать. Он глубоко вздохнул, отметая все сомнения и страхи прочь, сосредотачиваясь на главном. Благо кусты скрывали его и его намерения от всех остальных. Лазель достал кинжал и резким движением вспорол себе левую руку. Для начала нужна была просто кровь.

Встав на колени и позволяя крови течь прямо перед собой, Лазель зашептал первую часть заклятья. С первым словом его ровным кругом окружил ветер. Потом его кровь раздалась в стороны, обозначив такой же ровный круг, с восьмиконечной звездой внутри, в центре которой находился знак его рода. Казалось, что он пульсирует, ожидая или призывая чего-то.

Лазель замолчал. Все было готово, оставалось дело за главным. Он еще раз бросил взгляд на отчаянно сражающуюся Алексу, потом быстро расстегнул рубашку и приставил кинжал к груди, как раз там, где билось сердце. Его рука почти не дрогнула, вспарывая собственную грудину.

От боли потемнело в глазах, но Лазель изо всех сил постарался не обращать на это внимания. Выронив кинжал, он запустил руку в страшную рану, нащупав собственное сердце. Очередная волна боли смыла все изменения, снова вернув Лазель в женское тело. Но она ожидала нечто подобное. К тому же времени было слишком мало, чтобы отвлекаться на мелочи.

Этот парк казался Николь совершенно бесконечным. Хотя не раз и не два она ловила себя на мысли, что, вероятно, ходит по кругу. Вампирша уже не могла сказать, сколько часов так бродит. Она не могла почувствовать ни магистра города, ни остальных, и это сильно беспокоило. А до рассвета оставалось часа три, не больше.

Вдруг Николь услышала какой-то шум. Точно, это был звон мечей! Выхватив из чехла обрез, она кинулась туда, на этот звон.

Вот, сквозь деревья она уже видела Алексу. Та отчаянно сражалась с каким-то черноволосым вампиром. Наверное, это и был Кадамун. Николь выстрелила в него, встав рядом с магистром города. В груди Проклятого образовалась дыра где-то с два кулака, которая моментально заросла.

– Черт! - выругалась Николь.

– Ты как раз вовремя, - кивнула Алекса, вытирая рукавом лоб.

– Ты сражаешься с ним одна! Почему не позвала Юлия и наших ребят?

– А смысл? Если бы они и услышали мой зов, Кадамун не дал бы им найти нас, - фыркнула Алекса, снова ринувшись в бой.

На этот раз они с Николь атаковали Проклятого с двух сторон, но это не дало им серьезного преимущества. Его силы, казалось, не знали границ, а вот Алекса уже чувствовала себя довольно измотанной. И даже объединенные с Сергеем силы уже не давали прежнего эффекта.

Лазель слышала появление Николь, но это ничего не меняло. Ощутив трепещущую влажность собственного сердца в своей руке, она собралась с силами и духом, и дернула. Постаралась, по возможности, ограничиться одним движением.

Звук рвущихся вен и сухожилий показался Лазель просто оглушительным. От боли было не просто трудно дышать, в груди словно произошел атомный взрыв. Любой другой уже был бы при смерти. От этого и от болевого шока ее удерживала лишь невероятно сильная воля и то, что она являлась членом Совета вампиров. И все же боль свалила Лазель с ног. Она повалилась на бок, сжимая сердце в руке.

Собрав все силы в кулак, вампирша подползла поближе к центру пентаграммы. Потом протянула руку с сердцем прямо над знаком рода. Кровь капала точно в центр.

Боясь, что у нее не хватит сил долго продержаться, удерживать жизнь в своем теле, Лазель быстро зашептала заклятье, которое заканчивалось словами на древнем вампирском языке:

– Пусть ненависть остынет в этом сердце! Да свяжет кровь его с Кадамуном и заставить вернуться Проклятого в склеп. Пусть погрузиться он в сон, забыв обо всем. Да будет так!