Эдуард Веркин - Тот, кто стоит за спиной [сборник litres]

Твари не отставали. Я знал, что они идут за нами, не слышал и не видел, просто знал, они ведь настырные, они нас не оставят. Если бы я был один, а с Костиком…

Зачем тогда уходить на север? Если они всё равно не отстанут? Я не знал. Знал только, что пока мы были в движении, мы оставались живы. Наверное, это понимал и Костик, он скрипел и хрустел зубами, и старался прибавить шагу, только не очень хорошо получалось.

С каждым днём становилось всё холоднее и холоднее. Ночи удлинялись и темнели, если раньше мне казалось, что в небе висят чуть ли не два солнца и жарят вовсю, сейчас представлялось, что и одного там нет. Впрочем, я мёрз не особо, спасал подшёрсток. У Костика дела обстояли хуже. Костик стал дольше спать, и по утрам мне приходилось его будить, а после просыпания он ещё долго лежал, старался прийти в себя, собраться, взять ноги в руки. Я ругался, а Костик, наоборот, улыбался. Он вообще стал ещё больше молчать и чаще оглядываться, а карту, наоборот, посматривал реже. Ну, и останавливаться. Каждый раз, когда Костик хотел остановиться, я поворачивался в сторону и начинал рычать и морщить нос, этого хватало, Костик тут же передумывал и торопился.

Тушёнка закончилась через десять дней, через двенадцать дней Костик стал уставать. Я знал, что так случится. Потому что молодой. Да не молодой даже, сопляк. В его годы пережить такое… И болезнь. Да, мы передохнули в подвале, отъелись и компотом обпились, но дыра в ноге – это не шутки, на то, чтобы её затянуть, слишком много сил потратилось. К тому же холод, в холод человек слабеет, хорошо хоть снега пока нет. Но, судя по всему, долго ждать его не придётся.

Странная погода, я давно подозревал – что-то сломалось в космическом устройстве. Возможно, Земля соскочила с орбиты, и планеты перемешались друг с другом, и нет порядка даже в небе, нет ни лета, ни зимы, вернее, есть, но какие-то бестолковые.

На тринадцатый день начались овраги. Это случилось неожиданно, ну, насколько неожиданными могут быть овраги. С утра я почувствовал воду, ручей небольшой, но вполне себе чистый, он протекал по дну небольшого, только что начавшегося оврага.

Когда-то ручей был шире, но за месяцы дикого лета он усох и сжался, так что по сторонам остались глиняные откосы, поросшие коротенькой травкой, шагать по которой оказалось вполне удобно. Кроме того, ручей, если верить компасу, тёк почти прямиком на север, с небольшими изгибами. Конечно, я вполне представлял себе, что путешествия вдоль лесных ручьёв чреваты встречей с медведями, росомахами и прочими лесными ребятами, однако очень скоро выяснил, что лесные жители к ручью не приближаются. Или этих лесных жителей в окрестностях попросту нет, ни живых, ни мёртвых.

К полудню ручей изменил направление, свернул на восток. Мы остановились и немного отдохнули на старой сгнившей сосне, лежавшей поперёк и густо поросшей опятами, оказавшимися вполне себе съедобными, только слегка хрустящими от мороза. По вкусу они оказались ничего, кстати, немного напоминали жёваную бумагу, зато отлично заполняли желудок. Костик тоже ел грибы, правда, без особого аппетита и странно – откусывал шляпки и жевал в задумчивости, ножки отбрасывал в сторону. Была ещё банка тушёнки, но Костик благоразумно решил оставить её на чёрный день, хотя если бы добавить тушёнку к грибам… И чёрный день, он длился уже давно.

После опят мы выбрались из оврага и потянулись на север, немного прошагали по лесу и погрузились в другой овраг, а потом в следующий, а потом лес превратился в лабиринт, состоящий из заросших распадков, ям, пересохших ручьёв и поваленных деревьев, и всё это походило на настоящую засечную черту. Мне пробираться через всю эту чехарду было довольно просто, в основном я подныривал под стволы, потому что ёлки и палки все лежали на уровне человеческих плеч, отчего Костику приходилось сложней. Подлезать ему было неудобно, приходилось перелезать. На некоторых деревьях успела замёрзнуть роса, отчего они сделались скользкими, Костик обрывался и падал, цеплялся ватником за сучки. Телогрейка уже изрядно обтрепалась, из дыр торчали клочья утеплителя, я представил, сколько за время нашего похода мы оставили ватных следов на деревьях, и загрустил – твари пройдут по ним, как по указателям. Тут слепой пройдёт, а они ой как не слепы.

А к вечеру мы остановились совсем. Даже не к вечеру, раньше, солнце начало скатываться за полдень, и стало стремительно холодать, видимо, с севера сползал сильный заморозок. Костик прятал руки в рукавах, часто дышал в ладони и стучал зубами. Ватник, конечно, вещь хорошая, но вот валенки в подвале он взять не догадался, пережить зиму в кедах вряд ли получится. И эту ночь тоже.