Лис Теру - Странные люди [litres]

Дождь шумел, а машина все не показывалась.

Трижды пожалев, что поперся вместе с Пакостью в такую погоду, Кит пнул камушек, и тот со стуком пролетел по уцелевшему кое-где асфальту и ударился в дверь гаража. Пакость, выглядывавший автомобиль, вздрогнул, словно камень врезался в него, и уставился на гаражную дверь. Уставился с таким удивлением и испугом, что Кит даже комментировать не стал. Опять.

«У них таки обострение на дождь. Коллективное».

Фыркнув от такой реакции, Кит подцепил ногой новый камень и пустил в полет. Короткий стук – и дверь загудела.

– Прекрати! – рявкнул Пакость, поняв, кто является источником шума. С чего он так завелся, было совершенно непонятно. Напряжение, сковавшее длинную фигуру, и дрогнувший голос должны были насторожить, но Кит уж слишком был зол за свой полет в лужу.

Он повел плечом и подкатил к себе новый камень.

– Прекрати! – прошипел Пакость, делая шаг к нему, потом еще один. Жилистые руки были напряжены, костлявые кулаки сжаты. – Я сейчас тобой постучу! – выплюнул он и тут же запнулся, словно сам испугался своих слов.

Странное поведение даже поумерило пыл Кита. К его изумлению, он увидел, как Пакость прикрыл глаза и задержал дыхание, а потом медленно-медленно вытолкнул из груди воздух. Он понял, что это было. Пакость только что удержался от очередного сглаза.

Свет фар ненового серого «опеля», почти слившегося с унылым дождевым пейзажем, не дал прозвучать возможным вопросам.

Дождь шумел и шумел, без конца и края. Пакость переговаривался с водителем, которого Кит не мог видеть со своего места, диктовал ему нужные продукты и вернулся с парой тяжелых пакетов. Больше они не сказали друг другу ни слова, и всю дорогу в столовую Кит силился понять, что же творится в этом непонятном пугающем месте.

Это была уже не песня капель, а истерические всхлипы уставшего лить слезы неба. Оно более-менее угомонилось только после обеда, как раз когда она возвращалась из столовой, где следила, чтобы отогревавшиеся и сохнущие добытчики не поубивали друг друга. В этот раз как-то обошлось. Кит и Пакость просто друг друга игнорировали.

Спящая медленно опустила крышку ноутбука и отставила его на тумбочку. «Ец» обладал какой-то особой аурой, не дававшей ни на чем сосредоточиться. Все ее подработки шли тяжело, а слабенький мобильный интернет, с кряхтением грузивший страницы сайтов, совсем не способствовал сохранению рабочего настроения.

Одеяло, которого касался ноутбук, было еще теплым. Спящая завернулась в него поплотней и с удовольствием распрямила уставшие ноги. Сонная погода только усиливала ее слабость, и прогулка в столовую и обратно с последующим шатанием по комнате стоила ей головокружения и ощущения полной разбитости.

Нужно было поговорить с Немо и поделиться новостями, но отправляться на ее поиски не осталось ни сил, ни желания. Вряд ли Немо читала в холодной библиотеке, может, сидела с книгой в столовой, у газовой плиты.

Не придумав себе никакого другого занятия, чтобы скрасить ожидание, Спящая вытянула из сумки под кроватью свое красочное сокровище, приятно оттягивающее слабые руки. Подарочное издание «1000 лучших мест мира»: фотографии всевозможных живописных уголков – от первой до последней страницы. Оно было создано для того, чтобы служить дорогим подарком ко дню рождения, который, полистав, поставят на полку и забудут. Но у Спящей этой книге не было суждено покрыться пылью. С момента покупки прошло несколько лет, а она практически с нею не расставалась. Из-за постоянного использования яркая блестящая суперобложка кое-где вытерлась, а края обтрепались, и даже узкие полоски скотча, приклеенные для пущей сохранности, уже потускнели. Маленький персональный ключик от двери, скрывающей необъятный удивительный мир.

Устроившись удобней и пихнув под голову маленькую, самостоятельно вышитую подушку, Спящая откинулась на спину и открыла книгу наугад. В этот раз выпала Исландия. Холодные и сочные фото красот национального парка Скафтафетль благодаря качественной печати были и правда словно окошками в другую точку мира. Руку протяни – и кончики пальцев оближет холод ледника, обрызгают капли водопада, пощекочут листья берез. От одних только мыслей по коже побежали приятные мурашки предвкушения.

И Спящая протянула руку. Только прежде закрыла глаза и расслабилась, чувствуя, как уже привычно и вовсе не страшно теряют остроту слух и обоняние, а кожа почти не чувствует ни шерстяного одеяла, ни гладкой простыни. Всего семь секунд полной тишины, тихо отсчитанных про себя. Шум дождя затих и тут же обрушился на нее с новой силой, отчего она зажмурилась и медленно подняла ресницы. Это был не дождь. Перед ней во всей своей красе пенился среди черных базальтовых ребристых колонн водопад Свартифосс. Срываясь с уступа высоко над ее головой, пенный поток с ревом вливался в каменистую чашу, украшенную по бокам сочной, хоть и редкой зеленью. Стояла она или просто парила в воздухе перед ним – Спящая точно сказать не могла. Как и всегда. И неважно, лежала она или сидела до этого. Стоило открыть глаза, и она оказывалась в вертикальном положении, вся вытянутая в струнку. Слабо, как сквозь какой-то защитный кокон, она чувствовала, как мелкая водная пыль касается ее волос и лица, а тело в одном тонком пестром платье окутывает какой-то незнакомый сухой холод, лишенный уже почти привычной пробирающей до костей сырости. Привыкнув к состоянию «призрака», как она сама это называла, Спящая откинула голову и посмотрела на незнакомое небо, сейчас чистое, яркое, умытое. Вроде бы точно такое же, как и над «Ецем» в хорошую погоду, но вызывающее совершенно другие ощущения. Исландия. Далекий край мира, в который ей никогда не добраться. Спящей захотелось взлететь и нырнуть в эту ослепительную синеву, как в озеро. Но тело ее даже в таком состоянии не было способно на это.