Наталья Солнцева: Мальчишник без правил [litres]

– Даешь слово? – просияла Лариса. – А где писать?

– Можно на другой стороне пергамента. Имя исчезнет в тот же миг, как будет написано полностью. Перо Анубиса не оставляет следов.

Ренат с сомнением покачал головой, но решил не вмешиваться. Любой эксперимент несет в себе долю риска…

Гена сидел на рулем «БМВ», не в силах пошевелить пальцем. После короткой эйфории на него навалилась гнетущая усталость. Словно он пробежал марафон длиною в столетие. Ломота во всем теле, о которой он на время забыл, вернулась и охватила его с новой силой.

– Алек? – окликнул он лежащего друга. – Ты в порядке?

Тот промолчал, оставаясь в беспамятстве.

– Хорошо тебе, – позавидовал Гена. – Ничего не видишь, не слышишь и не чувствуешь. Это скоро пройдет, но пока ты наслаждаешься забытьем. В отличие от меня. Я думал, что мои мучения закончились… Ан нет! Видать, обманул меня шаман…

У него помутилось в голове от боли, и он закрыл глаза. Когда приступ стих, Гена увидел рядом с собой старого индейца. Тот держал в руке перо и водил им в воздухе, словно что-то писал.

– Хватит меня дурить! – вспылил парень. – Наслушался я досыта твоих глупостей!.. Смерти в лицо посмотрел, долг свой выполнил, а болезнь не отступила. Скорее наоборот! Так что пшел вон отсюда…

Шаман спокойно вставил перо в головной убор, сложил руки на груди и застыл в ожидании.

– Чего тебе еще? – процедил Гена. – Когда ты нужен, тебя не дозваться! А сейчас явился, не запылился. У тебя совесть есть?

Новый приступ боли скрутил парня в бараний рог. Шаман не выразил ни малейшего сочувствия. Он просто сидел и наблюдал, как его подопечный корчится и кусает губы.

– Вали прочь, – отдышавшись, выдавил Гена. – Не то я сам тебя вышвырну…

Индеец расплылся в улыбке, кожа на его щеках сморщилась, а глаза оставались холодными. Он ничуть не испугался угрозы.

«Может, мне пора покончить со своим жалким существованием? – подумал Гена. – Кто-то говорил о пропасти!.. Там, впереди, за пеленой снега – обрыв. Спасительная бездна, которая прекратит мои страдания!.. Всего-то и нужно завести мотор и дать газу!»

– Алек? – окликнул он друга. – Ты со мной?

– Он за себя не отвечает, – отозвался вместо Алека шаман. – А ты не вправе решать за него.

– Пошел ты…

– Малодушие – худший из грехов!

– Кто ты такой, чтобы меня судить? – огрызнулся Гена. – Хочешь на мое место? А? Что молчишь? Язык проглотил?

Он раскричался, осыпая бранью индейца и беспомощного Алека, который не мог за себя постоять. Шаман презрительно щурился и молчал, чем еще больше бесил Гену.

Когда негодование парня иссякло, он с удивлением обнаружил, что боль… ушла. Мышцы расслабились, прострелы в позвоночнике прекратились, в голове просветлело.

– Я что, умер? – вопросительно покосился он на индейца.

Сиденье, которое минуту назад занимал шаман, было пустым.

– Эй! – всполошился Гена. – Так нечестно! Не бросай меня! Я не знаю, что должен делать после смерти! Ты обязан сопроводить меня… Только куда? В загробный мир, что ли?

Эта мысль почему-то рассмешила его.

– Не ори, – раздался голос за его спиной. – И так башка трещит…

– Алек? – изумился Гена, вытаращившись на друга. – Ты тоже того… скончался?

– Чего-о?! – протянул Алек, с любопытством оглядываясь. – Мы что, разбились? Насмерть? В одной машине?

– Упали в пропасть.

– Ни фига! – возразил друг, мотая головой. – Врешь, скотина! Опять разводишь меня…

Друзья не догадывались, что неподалеку от «БМВ», в другой машине итальянец Бартини попросил Ларису развернуть пергамент и жадно вперился в мелкие иероглифы, которыми тот был покрыт.

– Ты что-нибудь понимаешь? – допытывалась она, держа перед ним желтый кусочек выделанной кожи с неровными краями.

– Не торопи меня, – отрезал Бартини.

Ренату было достаточно одного взгляда, чтобы прийти к неутешительному выводу: эти закорючки не соответствуют ни одному из известных земных языков.

– Н-да, задачка, – проворчал он.

– Не существует неразрешимых задач, – возразил призрак. – Есть только несовершенство ума. Отбросьте ум, господа, и проблема окажется куда проще, чем вы полагали.

– Советовать все горазды, – огрызнулся Ренат. – Ты покажи пример.

– По-моему, он это и делает! – заметила Лариса.

– Когда невозможно прочитать написанное, прочитай мысли того, кто писал… – прошептал Бартини.

Он, похоже, впал в транс, если это состояние можно отнести к фантому. В его воображении развертывалась дивная картина: темная пещера, сидящий на полу бородатый старик с длинными седыми волосами… багровые отблески огня на его иссохшем лице… он водит заостренной палочкой по пергаменту…