Даниэль Вайс - Зеро Варош - первый виток спирали

– Привет, – помахала Мари в ответ, – Это ты тут сегодня ночью ходил?

Парень поспешно подошел ближе и встал внизу, запрокинув голову вверх. Даже сейчас он продолжал смотреть на Мари с таким открытым и неподдельным счастьем, что сердце девушки сжалось от нахлынувшей волны сочувствия и жалости.

– Да, это был я, – произнес он звонким, мелодичным голосом, – Я лишь искал здесь своего друга Уильяма. К моему глубокому сожалению, я потерял его и до сих пор никак не могу найти…

– Я никого тут не видела, извини, – пробормотала Мари, пытаясь быть хоть чем-то ему полезной. Тем не менее, она все еще продолжала размышлять над тем, безопасно ли ей будет спускаться.

– Это ничего, – понимающе закивал он, – Но, простите меня, я вам не представился… Меня зовут Дэвид. Извините, пожалуйста, за то, что я вам ночью, по-видимому, помешал…

Его слегка вычурная манера произносить слова и то, как он строил предложения показались Мари немного старомодными. Помимо этого, и вся его одежда казалась ей сейчас, при ближайшем рассмотрении, какой-то далеко не современной. Поэтому целлофановый пакетик со сладостями внутри смотрелся в руках этого парня как-то, мягко говоря, неуместно и странно.

– Меня зовут Мари, – ответила она, проворно выбравшись через окно чердака на широкий карниз, – Подожди немного, я сейчас спущусь к тебе вниз…

Дэвид с готовностью кивнул и, слегка отступив в сторону, присел на красивую кованую скамью, замысловато заплетенную вьющимся темно-серым растением. Вчера, в сгущающейся тьме, Мари эту скамейку даже не заметила.

Спустившись на землю, она осторожно подошла к сидящему парню и остановилась в нескольких шагах напротив. Сесть рядом с ним Мари пока еще не сочла слишком уж разумной идеей. Заметив, однако, что она не собирается садиться, Дэвид тут же поспешно встал, очевидно для того, чтобы не сидеть в присутствии стоящей рядом с ним леди.

«Странный он все же…, – подумала Мари, – Я никогда еще в своей жизни не встречала человека с настолько хорошими манерами».

Пакетик со сладостями остался лежать на скамейке, рядом с тем местом, где парень только что сидел.

– А что случилось с твоей головой, Дэвид? – участливо спросила Мари, – У тебя кровь идет…

В ответ на это, парень слегка растерянно прикоснулся пальцами к собственной голове и печально улыбнулся.

– Оно так теперь всегда…, – как-то немного странно объяснил он, – Прошу простить меня за это…

– Да ничего… Просто я подумала, что тебе, наверное, больно, – извиняющимся тоном пробормотала она, – Выглядит так, как будто рана совсем свежая. Кровь все еще сочится…

– Могу я попросить вас кое о чем, Мари? – вдруг вежливо и невозмутимо спросил он.

Мари с готовностью кивнула. Дэвид казался ей на редкость приятным парнем. И несмотря на то, что с ним, как и с окружающим миром, было явно что-то не так, ей все же хотелось хоть чем-то ему помочь.

– Вы не могли бы поесть со мной, Мари? – он поспешно поднял со скамейки пакетик и по-детски открыто протянул его ей, – Это, конечно же, весьма скромная трапеза, но просто со мной уже так давно никто не ел… Простите меня. Честно говоря, мне от этого порой бывает очень одиноко…

Он выглядел весьма сконфуженным от своей просьбы и невероятно расстроенным одновременно. Мари участливо заглянула в протянутый пакет. Там действительно оказались конфеты в ярких цветных фантиках и печенье, но сейчас, при ближайшем рассмотрении, Мари заметила, что фантики на конфетах заметно потертые, а печенье, и вовсе, местами покрывает плесень. А еще она заметила, что рука Дэвида, в которой он держал протянутый пакет, слегка дрожит.

И вдруг Мари, с легким страхом и одновременно душащим состраданием, осознала, что Дэвид уже давно умер, а все эти конфеты и печенье ему, по-видимому, когда-то принесли на могилу родственники. Неожиданная и страшная догадка повергла Мари в состояние легкого шока, а на глазах ее невольно выступили слезы. Она бережно достала из протянутого пакета пару конфет и одну печеньку и попыталась максимально ласково, при этом, Дэвиду улыбнуться.

– Спасибо тебе, – сказала она тихо, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться, – Мне кажется, что ты очень хороший парень, Дэвид. И я, действительно, надеюсь на то, что ты однажды найдешь своего друга. Прости меня, пожалуйста, за то, что этой ночью я не впустила тебя в дом…

Дэвид с откровенной благодарностью ей улыбнулся и, также достав из пакета печенье, начал, беззвучно расплакавшись, его есть. Мари взяла парня за руку и заботливо потянула на скамейку, приглашая присесть и присаживаясь рядом. Его рука, как и следовало ожидать, была очень холодной и, при этом, как будто даже восковой на ощупь. Стараясь не думать об этом, Мари развернула конфету и упрямо ее откусила. Конфета эта была сильно засохшей, но девушка продолжала жевать ее, превозмогая ощущение легкой тошноты. Просто ее эмпатия по отношению к Дэвиду была гораздо сильнее, чем чувство страха или естественного отторжения организма. Мари никогда раньше особо не задумывалась над тем, что ждет людей после их смерти. Однако сейчас она вдруг всем своим сердцем почувствовала, как важно для Дэвида то, что кто-то просто сидит тут и ест с ним, поминая его таким образом. Ведь разделяя с ним эту незатейливую трапезу, Мари словно позволяла парню почувствовать себя живым, как раньше.