Стивен Кинг - Кладбище домашних животных [litres]

Совсем скоро он его увидит.

На могиле уже установили плиту. С простой надписью «ГЕЙДЖ УИЛЬЯМ КРИД» и двумя датами. Сегодня сюда кто-то приходил – на могиле лежали свежие цветы. Интересно кто? Мисси Дандридж?

Сердце Луиса билось тяжело, но спокойно. Ну что же, если он собирается это сделать, то пора начинать. Ему надо успеть до утра.

Луис в последний раз заглянул к себе в сердце и увидел, что да – он намерен исполнить задуманное. Еле заметно кивнув головой, он достал из кармана складной нож и разрезал скотч, которым был скреплен сверток. Потом развернул кусок брезента на земле и разложил на нем все принадлежности, как хирургические инструменты перед легкой амбулаторной операцией.

Вот фонарь, закрытый фетром, как советовал продавец в хозяйственном магазине. Кусок фетра Луис закрепил скотчем, а круглую дырочку посередине вырезал скальпелем по монетке. Вот кирка с короткой ручкой, которая скорее всего ему не понадобится – он купил ее на всякий случай. Вряд ли он наткнется на камни в недавно засыпанной могиле, и на могильной коробке нет запечатанной крышки. Вот лопата, вот заступ, моток веревки, пара рабочих перчаток. Он надел перчатки, взял заступ и приступил к делу.

Земля была мягкой, копать было легко. Края могилы четко выделялись, и грунт, который Луис вынимал из ямы, был мягче окружающей почвы. Луис машинально сравнил эту рыхлую землю с каменистой, суровой землей того места, где, если все будет нормально, он заново похоронит своего сына сегодня ночью. Там ему точно понадобится кирка. Но сейчас он старался об этом не думать. Он старался не думать вообще ни о чем. Мысли только мешали.

Он работал в размеренном ритме, поддерживать который стало труднее, когда яма сделалась глубже. Луис спустился в могилу, вдыхая сырой запах свежей земли, который он помнил со времен подработок в конторе дяди Карла.

Гробокопатель , подумал он, остановившись на миг, чтобы стереть пот со лба. Дядя Карл говорил, что это традиционное прозвище кладбищенских работников по всей Америке. Друзья зовут их гробокопателями или могильщиками.

Он продолжил копать.

Прервался еще один раз, чтобы взглянуть на часы. Двадцать минут первого. Время шло. Его становилось все меньше и меньше.

Через сорок минут заступ царапнул что-то твердое, и Луис до крови прикусил губу. Взял фонарик и посветил себе под ноги. Из-под темной земли проступала диагональная серебристо-серая полоса. Верхняя сторона крышки могильной камеры. Луис осторожно убрал оставшуюся землю, стараясь не задевать заступом крышку; шуметь было нельзя, а что может быть громче, чем скрежет металла о бетон на тихом кладбище посреди ночи?

Он выбрался из ямы, взял веревку и пропустил ее сквозь железные кольца на одной половине бетонной крышки. Снова вылез наверх, расправил расстеленный на земле брезент, лег на него и взялся за концы веревки.

Подумай еще раз, Луис. Это твой последний шанс.

Да, все верно. Это мой последний шанс. И я, черт возьми, им воспользуюсь.

Он намотал на руки концы веревки и потянул. Поскрипывая, бетонный квадрат поднялся и встал вертикально над открывшимся темным провалом: уже не крышка, но надгробие.

Луис вытащил веревку из колец и отшвырнул ее в сторону. Для второй половины она не понадобится. Вторую половину можно будет поднять руками.

Он снова спустился в могилу – очень осторожно, чтобы не свалить поднятую плиту, и не раздробить себе пальцы на ногах, и не разбить саму крышку, которая была достаточно тонкой. В яму посыпались камешки, и Луис услышал, как они глухо ударились о крышку гроба.

Он нагнулся, схватился за край второй половины крышки и поднял ее. При этом он почувствовал, как у него между пальцами шевелится что-то мягкое и холодное. Когда Луис отпустил крышку и взглянул на руку, он увидел жирного дождевого червя. Вскрикнув от отвращения, Луис тряхнул рукой, и червяк отлетел прочь.

Луис взял фонарик и посветил вниз.

Вот он, гроб сына, который Луис в последний раз видел на похоронах. Тогда он стоял над могилой на хромированных полозьях, окруженный зеленым, до жути зеленым искусственным газоном. Это был сейф, в котором, казалось бы, навсегда похоронены все надежды, связанные с сыном. Сейф, который не вскроешь. Ярость – пронзительная, обжигающая – вспыхнула в сердце в противовес прежнему холоду. Что за бред?! Нет, нет и нет!

Луис на ощупь схватил заступ, занес и обрушил на замок гроба. Один раз, второй, третий. Четвертый. Его губы скривились в свирепой гримасе.