Демид Толкачёв - По ту сторону ужаса [СИ]

— Именно поэтому я и рассталась с Сергеем, — Вероника кладёт зеркальце и расчёску обратно в сумочку. — Не хочу повторять собственные ошибки.

— Ну, как хочешь.

— И это всё?

— Что «всё»?

— Всё, что ты можешь сказать?

Они смотрят друг другу в глаза несколько секунд, после чего Вероника со смесью злости, обиды и презрения восклицает:

— Господи! Да ты даже не мужик! И почему я с тобой вообще вожусь!?

— Прекрасно! Может, тогда выйдешь из машины и побежишь к своему мужику!?

— С радостью! — Вероника рывком открывает дверь, выходит и с силой захлопывает её обратно, бросив напоследок:

— Ненавижу тебя!

— Прекрасно! Теперь я не мужик! Просто прекрасно!.. — бормочет Илья, ощущая себя так, будто его ударили под дых и вогнали в сердце нож.

Загорается зелёный — и Илья выжимает педаль газа до упора, переключая передачи со скоростью заправского автогонщика. За считанные секунды он разгоняет «шестёрку» до ста километров в час. Старая машина начинает трещать, готовая развалиться на ходу. И тут одно из колёс действительно не выдерживает и отлетает прочь. Илью выносит на встречную полосу, прямо на идущий навстречу КамАЗ. «Вот и всё», — мелькает у него в голове. Страшный удар — и Илья чувствует, что его выбрасывает далеко вперёд и вверх. Боли нет. Он по-прежнему видит, но откуда-то сверху. Видит себя внутри расплющенной «шестёрки», залитого кровью, видит остановившиеся зрачки водителя КамАЗа, видит стекающий тонкой струйкой на асфальт бензин… Движение на дороге практически остановилось. Некоторые продолжают сидеть в своих машинах, другие осторожно выходят и с любопытством рассматривают последствия аварии.

Илья видит Веронику. Бросив на землю сумочку, она бежит от перекрёстка сюда, к месту аварии. Споткнувшись, ломает каблук и падает, но тут же поднимается, срывает туфли и бежит дальше босяком. До машины Ильи ей остаётся совсем немного, когда в образовавшуюся лужу бензина попадает искра и «шестёрка» вместе с КамАЗом одновременно взрываются. Осколки разлетаются в разные стороны, и один из них попадает Веронике прямо в шею. Девушка будто ударяется о невидимую преграду, по инерции делает несколько шагов вперёд, схватившись обеими руками за горло, и падает на спину. Хочет что-то сказать, но лишь беззвучно шевелит губами. Из уголка её рта вытекает струйка алой крови, и Вероника затихает…

Воспоминания кончились. Илья вновь был в небольшой тупиковой комнатке, и Вероника вновь была рядом с ним. Он потрясённо смотрел ей в глаза и по их выражению понял, что она тоже всё вспомнила. Глупо было надеяться выбраться отсюда живыми — они все с самого начала были мертвы…

Боль ушла. Словно никто не ломал Илье нос и не выворачивал кисть. Не спуская глаз с Вероники, он медленно поднялся на ноги. Вероника встала следом. По её щекам одна за другой покатились слёзы, и она дрожащими губами прошептала:

— Прости!..

— Это ты прости!.. — тихо ответил Илья.

Вероника бросилась к нему на шею, и он крепко сжал её в своих объятьях. В этот самый момент на дверь обрушился первый удар, и она слегка искривилась под его мощью. Илья вдруг очень чётко осознал, что после того, как нечто прорвётся сюда, он уже никогда больше не увидит Веронику. Нужно было успеть попрощаться, и от этого знания всё его существо пронзила почти физическая боль. Глаза сами наполнились слезами, а руки не хотели отпускать беззвучно плачущую у него на плече девушку. На дверь, между тем, один за другим сыпались удары, и с каждым последующим она всё слабела. Неизбежность… Заслужили ли они это? И каждый ли получает то, что заслужил?..

Илья немного отстранился от Вероники, заглянул в её влажные от слёз глаза. Теперь он знал, что не успел сделать. Он не успел сказать ей то, что чувствовал на протяжении многих лет, во что не верил и что безуспешно пытался скрыть от самого себя. Три столь банальных, простых и будто ничего не значащих, но, вместе с тем, неизмеримо важных слова:

— Я люблю тебя!

— А я тебя! — ответила Вероника, улыбнувшись сквозь слёзы.

Они слились в поцелуе, а спустя мгновенье прогремел последний удар — и дверь рухнула. Но свет в комнатке так и не погас. Она была пуста.

Витя смотрел на Петра несколько секунд непонимающим взглядом и, в конце концов, открыл рот:

— Как это, простите, понять? Вы ведь сейчас…

— Я умер, — перебил его Пётр. — Точно так же, как и вы все.

— Но это невозможно! — воскликнул Витя, а Лена выглядела так, точно вот-вот свалится в обморок. — Я ведь…