Кристина Александрова - Идеальное искажение

Я никогда не думал о том, что это такое – быть героем. Но однажды меня вынудили им стать, как это обычно бывает в фильмах и книгах, и это многому меня научило.

Первое и самое главное – что героем ты можешь стать в любой момент. Достаточно, например, выйти на прогулку ночью и увидеть на мосту девчонку, готовую спрыгнуть. Она ещё не перелезла через бортик – или как называется этот проклятый заборчик? – но ты видишь её позу, видишь, как она смотрит в чёрную бездну реки, раскинувшуюся под мостом, и понимаешь – это неизбежно. Особенно если ты клинический психолог со стажем, и такие вещи чувствуешь интуитивно.

Я помню, что в тот вечер был одет в джинсы и вязаный серый свитер, висевший на мне мешком. Я помню, что в те секунды думать было некогда, надо было действовать, и я действовал. Я подошёл ближе, настолько, насколько мог, чтобы девчонка меня не заметила, и принялся перелезать через бортик. Руки тряслись, свитер цеплялся за какой-то болтик, торчавший из металлических соединений, и я старался сделать вид, что не замечаю этого – самоубийцам оно ни к чему.

– Эй! – окликнула меня девчонка. – Ты чего творишь?

Она шагнула в сторону от бортика, но не убрала с него руку. Я уже перелез одной ногой на ту сторону, останавливаться было нельзя.

– Эй, тебе говорю! – занервничала она.

Я перелез через бортик, посильнее сжал его руками и обернулся к ней.

– А что, так не ясно?

Она убрала руку от бортика и осторожно шагнула ближе. Вошла в круг света от фонаря, и я смог рассмотреть её – совсем молоденькая, лет пятнадцать, не больше. На ней была только тонкая футболка и джинсы, и оставалось только удивляться, почему она ещё не дрожит от холода – от моего дыхания шёл заметный пар.

– Не вздумай прыгать, – неожиданно жёстко сказала она. – Тебе это не надо.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

Она смутилась. Пробормотала что-то, я толком не понял, что именно.

– Что?

– Я говорю, что нельзя вот так разбрасываться жизнью, – еле слышно промямлила девчонка. – Она одна, и…

Я отмахнулся и едва не сорвался вниз. Девчонка рванула ко мне, но в шаге от бортика замерла. Темнота окутала её со всех сторон, но я всё равно заметил, что она задрожала. Холод дошёл наконец.

– Если тебе взбрело в голову меня остановить, придумай что-нибудь получше, – сказал я. – Для меня это единственный выход.

– Это не выход, – тихо сказала она. – Это конец. Точка. Финал истории.

– И это всё, на что ты способна?

Она всё-таки шагнула ко мне и неожиданно обняла. Сжала мои руки, прижалась щекой к спине, и её не смутило даже то, что мой свитер был довольно грубым на ощупь и неприятно кололся.

– Просто… не надо, – прошептала она. – Я тебя прошу. Я не умею говорить красиво, не знаю тебя, не знаю, чем подбодрить… я даже жить не хочу! Но я хотя бы могу тебя обнять, хорошо? Вместе теплее.

– Жить не хочешь? – переспросил я.

И ощутил, как она кивнула.

– Откуда ты только свалился, – пробормотала она. – Это я собиралась шагнуть туда, а ты…

Она притихла. Кажется, кризис миновал. Я принялся осторожно перелезать через бортик, и девчонка убрала руки и шагнула назад.

– Ты появился буквально из ниоткуда, – тихо сказала она, – и как раз в тот момент… не может быть.

Я как раз повернулся лицом к ней, когда она протянула ко мне руку и опустила её на то место, где как сумасшедшее колотилось сердце. Это было странно, но для девчонки, избежавшей самоубийства, видимо, нормально.

– С ума сойти, – пробормотала она и подняла взгляд, посмотрела мне в глаза. – Ты кто такой вообще?

Я пожал плечами.

– Иван Небылицын, клинический психолог. – Я взял её руку, убрал от своей груди и сжал. – А ты?..

– Ника. Ника Сафонова, – отозвалась девчонка. Осторожно попыталась высвободить свою руку, и я отпустил её. – Небылицын, фамилия-то какая… постой. Ты клинический психолог?

– Да.

Она обняла себя за плечи, я снова заметил, как она дрожит.

– А знаешь, тебя очень не хватает в одном месте, – протянула Ника. Она старалась сохранить бесстрастный тон, но её голос предательски задрожал. – Я ведь не одна, э-э… кому жить не хочется. Нам всем очень нужна помощь.

– Прямо сейчас?

– Да, – ответила она. – Однозначно. Прямо сейчас.

Я больше не мог смотреть на то, как она мёрзнет, быстро стянул с себя свитер и протянул ей. Ника смотрела на меня так, будто я пытался подсунуть ей что-то подозрительное, вроде оставленного в метро неопознанного пакета.

– Да брось, тебе же холодно, – сказал я. – Он тебя не укусит.