Татьяна Корсакова - Гремучий ручей [СИ litres]

– Мне нужно туда! – сказала Ольга твердо. – И я хочу увидеть свою внучку!

– А я хочу править миром. – Ирма усмехнулась. – Тебе придется поверить мне на слово, дорогая кузина! Мне нет нужды убивать твою внучку. Сказать по правде, такие, как вы, не по зубам таким, как мы. Мертворожденные в нашем роду… – Она брезгливо поморщилась и тут же деловито добавила: – Впрочем, нам еще со многим придется разобраться. Если твоя кровь исцелила от безумства бедного Клауса… – Она снова поморщилась, на сей раз болезненно. – А потом сделала его сверхчеловеком. – Ирма сощурилась, в глазах ее полыхнули красные искры. Ирме хотелось стать сверхчеловеком. Пожалуй, она не шутила, когда говорила, что собирается править миром.

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, дорогая кузина. – Искры в глазах Ирмы разгорались все сильнее. Или это всего лишь отсвет пожара? – Ты думаешь, что раз ты мне не по зубам, то можно игнорировать мои просьбы.

Примерно так Ольга и думала. Эта мысль была одной из сотен мыслей, что роились сейчас у нее в голове.

– Не советую. – В руке у Ирмы появился пистолет. – Мертворождение – это всего лишь дополнительная страховка, но никак не гарантия от смерти. Поверь мне на слово.

Она верила. Ее родная дочь погибла на фронте. Не помогла страховка… Но Танюшку она спасет, чего бы ей это не стоило!

– Пойдем. – На пистолет Ольга не смотрела. Из сотен мыслей выкристаллизовалась одна единственная, самая важная. – Пойдем, я покажу тебе, где ошейник.

Они шли по ночному парку, а за их спинами полыхал пожар. Ольга не оборачивалась, не смотрела ни на Ирму, ни на часовню. Она не сдержала данное Григорию обещание, не спасла Митю. Но думать сейчас нужно о тех, кто жив. Мертвых она оплачет позже. Как иронично: мертворожденная оплачет мертвых…

Как он подкрался? Откуда? Таня не знала, не успела заметить. Слишком громким оказался голос лощины, слишком глубоко она ушла в чужие, но кажущиеся собственными воспоминания. Потому и не заметила, потому и попалась, как маленькая. Успела лишь вскрикнуть, когда на плечо легла тяжелая ладонь, когда острые когти вспороли сначала толстую ткань пальто, а потом и кожу над ключицей.

– Какой приятный сюрприз, – послышался над ухом свистящий шепот. – Хоть что-то хорошее в цепочке житейских неурядиц.

Ей не было нужды оборачиваться, чтобы понять кто стоит позади, кто закогтил ее, словно кошка мышку. Ей было достаточно голоса.

Фон Клейст тоже не спешил заглядывать ей в глаза. Может, оно и к лучшему. Таня была не готова, почти все силы ушли на то, чтобы оборвать зов, чтобы дать возможность Севе и Митяю покинуть усадьбу. Ей бы еще хоть немного времени… Но времени не было. Времени не было, а позади стоял самый настоящий упырь. Стоял, держал, обнюхивал.

– Как интересно. Мертворожденная прямо у меня под носом. – В голосе его была лишь тень удивления. – Значит, это про тебя говорил мой бедный покойный братец. Значит, вы в самом деле существуете.

Затылком Таня почувствовала, как фон Клейст склонился над ней. Теперь она чувствовала, как его ледяное дыхание ерошит ей волосы. Чувствовала запах тления, от него исходящий. Он снова принюхивался и, кажется, облизывался. Таню замутило от отвращения и лишь самую малость от страха.

– Как тебя зовут, мертворожденная?

Он двигался быстро, поразительно быстро для человека. Вот он позади – и вот уже заглядывает ей в глаза. Пытается заглянуть. Сил хватило, чтобы закрыться. Вот только успела ли она? Как много удалость увидеть этому гаду?!

– Как интересно, – снова повторил он, отводя взгляд. – И все это у меня под носом. Я должен был догадаться, что твоя бабушка на самом деле нечто большее, чем кажется. Но ты не так хитра и не так изворотлива, как она. И ты мертворожденная, а это о многом говорит.

Не убирая руки с Таниного плеча, фон Клейст присел рядом на мраморную скамейку, повертел головой, словно прислушиваясь к чему-то, а потом сказал:

– Необычное место. Не находишь?

Таня продолжала молчать. Если потребуется, она умрет, но ни слова не скажет этому фашистскому упырю. Вот только бабушку она не предупредила и не спасла…

– Упрямая девочка, – усмехнулся фон Клейст. – Упрямая мертворожденная девочка. Но так даже интереснее. Признайся, это ведь ты устроила пожар в моей лаборатории? Это из-за тебя пошел прахом мой многодневный эксперимент? А ведь сегодня ночью все должно было закончиться, я почти нащупал ту тонкую грань между живым и неживым, но появилась ты и лишила меня возможности понять хоть что-то про себя и свой род.