Тим Миллер - Господство Эйприл

— Mi bebe! Mi bebe! — всхлипывала она.

Он достаточно хорошо знал испанский, чтобы понять, что она говорит: «Мой ребенок! Мой ребенок!» Он нажал на курок один раз, попав ей между глаз. Ее затылок ударился о стену, окрашивая ее в ярко-красный цвет, когда куски ее мозга и черепа просочились вниз по стене. Повернувшись направо, он увидел детскую кроватку, прислоненную к стене. Это была старая деревянная кроватка с несколькими свежими пулевыми отверстиями.

Когда он подошел и заглянул внутрь, он понял, почему она кричала. Во время стрельбы он попал в ребенка. Теперь кроватка была заполнена огромными кусками кровавой плоти. Он не знал, сколько раз попал в ребенка, но малыш взорвался, как дыня. Одна из его целей все еще отсутствовала.

Он вышел через парадную дверь и посмотрел налево. Конечно же, цель была почти в квартале от него, бежала по улице. Краутенхаммер подбежал к своей машине и забрался внутрь. Он помчался по улице и в мгновение ока догнал парня. Бандит успел выхватить пистолет и несколько раз выстрелил в машину, но промахнулся. Краутенхаммер нажал на газ и сбил его с ног.

Тело мужчины взлетело в воздух, как будто он был акробатом, совершающим смертельный трюк. Вот только сегодня смерти не будет брошен вызов. Краутенхаммер ударил по тормозам и выбрался из машины. Человек лежал на дороге окровавленной грудой. Он все еще дышал, хватая ртом воздух, а его руки и ноги были вывернуты под неестественными углами.

— П-пожалуйста! Не убивай меня! Пожалуйста! Я все верну Педро! Обещаю! Пожалуйста! — умолял мужчина, но это было бесполезно.

Краутенхаммер поднял пистолет и выстрелил один раз, немедленно положив конец страданиям разбитого бандита. Он убрал пистолет в кобуру и вернулся в машину. Когда он отъезжал, зазвонил телефон. Он поднял его, чтобы прочитать текстовое сообщение. Это было от его куратора. И старый коллега нуждался в его помощи. Прошло много времени с тех пор, как он работал с Грантом Стормом и «Jerichо Systems». Обычно они никогда не звонили ему, если у них не было чего-то действительно сумасшедшего. Он мельком улыбнулся, пока ехал. Наконец, достойное дело.

Безумный Максвелл посмотрел на тело Исиды. К этому времени он сделал с ней немало. Глядя на плоскогубцы в руке, он восхищался ногтями, лежащими на полу вокруг стола. Вырывать ногти было одним из его любимых занятий. В этом было что-то простое и примитивное. Хотя она держалась. Конечно, она кричала, но, казалось, с каждым уровнем боли, которую он причинял, она становилась решительнее.

Даже сейчас, когда он смотрел на ее лицо, ее глаза горели. Если бы у него была душа, она бы заглянула в нее. Он взял плоскогубцы и сунул в ее рот. Сначала она закрыла рот, но он надавил на ее сломанный нос, заставив ее закричать, и он вошел. Плоскогубцами он схватил один из ее коренных зубов и начал тянуть.

Там был хороший и крепкий зуб, поэтому он скривился и дернул, а она кричала и вопила. Он поставил ногу на стол, чтобы опереться, и зуб наконец вырвался. Исида кричала и стонала, когда он поднял его, а затем отбросил в сторону. Он снова наклонился, но на этот раз она плюнула кровью ему в лицо. Часть этого попала ему в рот. Вероятно, это должно было заставить его сморщиться, но он только еще больше рассмеялся.

Он должен был отдать должное этой девушке. На протяжении многих лет он пытал мужчин, которые не сопротивлялись и не держались так, как она. Обычно к этому времени они уже плакали и молили о пощаде.

— Вау. Tы действительно крутая, не так ли? К сожалению, для тебя, пупсик, я еще не устал. У тебя еще много зубов, так что поехали! — сказал он, снова ущипнув ее сломанный нос, чтобы она закричала.

Он сунул плоскогубцы обратно в рот и принялся за работу над другим коренным зубом.

Один за другим он проходил через ее рот, вырывая по одному зубу за раз. К тому времени, когда он закончил, ее рот был окровавленным и опухшим, а она в конце концов потеряла сознание. Хотя он был уверен, что не сломал ее. Шок просто взял верх. Он дал ей несколько минут и позволил отдохнуть до того, что должно было произойти. Он отбросил плоскогубцы в сторону, когда главные двери распахнулись.

Несколько его клоунов вбежали внутрь, Терренс был с ними. Его внешность выделялась в клоунском гриме, как у единственного чернокожего. Терренс решил просто нарисовать белую улыбку и белые круги вокруг глаз.

— Вот ты где! Так как все прошло? Как и в прошлый раз? — спросил Безумный Максвелл.

— Не знаю, босс, — начал Терренс. — Мы прекрасно туда добрались и открыли огонь, но они быстро отреагировали. Мы много стреляли, но они быстро открыли ответный огонь. Несколько наших парней были ранены, но мы вытащили их целую кучу, прежде чем пришлось убираться оттуда.