Сергей Милушкин - Заражение

Справа дверь внутрь. И над ней номерок на гвоздике — ржавый, помятый, но вполне читаемый: «313». Он слышит, как звери карабкаются по стене. Никаких сомнений — они заберутся по его следам. Андрей толкает дверь, скрип петель тонет в свирепом вое. Он проходит в зал и закрывает дверь. Рядом видит швабру, подсовывает ее под ручку.

Внутри полная темнота. Ни звука. Ни шелеста. Ничего. Мертвая, безжизненная темнота.

У него был шанс. Один шанс из миллиона еще раз увидеть Сашу. Хотя бы одним глазком. Но он потерял его. Прав Лукин. Он даже заболеть толком не может. Он ничего не может. Выставив руки перед собой, он идет вперед, нащупывает кресло и усаживается. Сердце отчаянно колотится. Сколько ему осталось? Снаружи раздается неясный шум, скорее даже гул. Ровный, мощный, дребезжащий гул.

Только сейчас он замечает, что у него мелко дрожат руки. Память съежилась до размеров кинотеатра. Он не помнит ничего, кроме того, что где-то тут была Саша. Они встречались здесь очень давно. Он не помнит, когда именно. Может быть, весной. Или в прошлой жизни.

Сверху что-то щелкает. Помещение наполняет стрекот — так летит стая саранчи. Экран вспыхивает и ослепляет его.

ПАПА, — слышит он звон в ушах. — ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ БОЛЬШЕ ЗДЕСЬ ПРЯТАТЬСЯ. НЕЛЬЗЯ! ТЫ ДОЛЖЕН ВЫЙТИ И ДАТЬ ИМ ОТПОР! ТЫ ДОЛЖЕН! ДОЛЖЕН! ДОЛЖЕН!

Крупная дрожь сотрясает все его тело. Здание трясет. Двери дрожат от ударов. Пустой экран разрывают черные трещины, затем его охватывают языки пламени, пожирая и затягивая в воронку небытия. И десятки, сотни обреченных голосов вокруг.

Андрей вскакивает.

— Я все узнал! — слышит он жуткий крик над своей головой. — Я знаю, кто прячет твою дочь, это… — голос тонет в нарастающем скрежете и вое, который заполняет собой все вокруг.

Время останавливается, потому что памяти больше нет. Он больше ничего не помнит, кроме нескольких мгновений, растянувшихся в жестокую битву с самим собой. Нет ни прошлого, ни будущего, одно настоящее, наполненное страданием и болью. За миг до обрушения здания, он выскакивает из двери и, вытянув руки, замирает в бесконечном полете между жизнью и смертью.

— Мама! Мамочка, Саша очнулась, она очнулась! Она открыла глаза!

Маша неловко отбросила нож, которым нарезала помидоры для салата, тот соскочил и рубанул ее по пальцу. Брызнула кровь, но она даже не чертыхнулась.

— Господи, Петя! — Маша выскочила в комнату, увешанную байкерской символикой, цепями, выхлопными трубами и бесчисленными мотоциклетными номерными знаками со всего света. Их тут было, по крайней мере, не меньше двух или трех сотен.

Саша лежала на старом зеленом диване, укрытая толстым одеялом и пледом. Глаза ее были широко распахнуты. Она смотрела в потолок и что-то шептала.

Маша вбежала в комнату и резко остановилась, не зная, что делать. Позади нее, положив руку ей на пояс, испуганно выглядывал Петя.

Опомнившись, Маша подошла к девочке и присела на край дивана.

Та словно не замечала ее.

— Что? Что моя хорошая? Что ты говоришь? — она взяла руку Саши в свою. — Петя, принеси воды. Быстрее!

Саша медленно повернула голову. Встретилась взглядом с молодой женщиной, кивнула, словно узнала ее. Потом обвела взглядом комнату.

Петя стоял у входа в комнату со стаканом воды в руках, не решаясь войти. Он просто не мог себе представить, с того самого момента, как он вышел один из кабинета доктора, а Саша осталась внутри, он каждый день представлял, каково это будет, снова увидеть ее живой и теперь, когда она открыла глаза, он не мог сделать шаг. Ему было страшно. Вдруг, она теперь не такая, как была. Вдруг, место, где она была все это время, сильно ее изменило. Настолько сильно, что она перестала быть прежней Сашей. Вдруг она стала… монстром? Он стоял со стаканом в руках за углом и руки его тряслись так, что вода выплескивалась из стаканы и попадала ему на майку, оставляя темные мокрые следы.

Вдруг она подумает, что он плакал? Он автоматически поднял руку, чтобы стереть слезы, потом отдернул ее и шагнул в комнату. Была не была. Она должна его помнить. Нужно быть мужественным и храбрым. Как в той палате, когда на пороге появился ужасный мужик невероятных размеров, взял Сашу на руки и вышел, приказав ему помалкивать. «Ты меня не видел, тебе ясно? Кому скажешь, убью». И ушел.

У Пети ноги отнялись от страха, рука с телефоном так дрожала, и он, видимо, забыл выключить камеру. А потом пришел Сашин отец.

А теперь вот… оно как вышло.

Он подошел ближе и протянул стакан воды.