Ирина Родионова - Тьма [litres]

От Аглаи всегда становилось жутко, и Мишка поежилась, отводя глаза.

Аглая же, не заметив ее пристального взгляда, потянула себя за волосы. Черные, неровно остриженные по плечи, они были обесцвечены на кончиках, отчего угольный оттенок переходил сначала в темно-рыжий, а затем и в ярко-желтый. Аглая всегда ярко красилась, и пару раз Рында даже таскала ее умываться, но на следующий день беспечная Аглая вновь приходила при полном параде, и вскоре директриса бросила эту затею.

Семнадцать человек, абсолютно разных, абсолютно непохожих. Их всех сунули в один-единственный класс, и вот уже на протяжении десяти лет они вынуждены были хоть как-то существовать вместе, словно крысы в маленькой банке. В которую кукловоды забыли положить еды.

Кто-то из одноклассников прогрызал себе дорогу среди остальных, кто-то карабкался вверх, царапая острыми когтями лица стоящих ниже, а кто-то пытался отыскать тихий угол в круглой стеклянной банке. На самом деле это Мишка всегда забивалась в полумрак и тихонько сидела там, не привлекая ничьего внимания, пытаясь просто пережить эти школьные годы. Она отчаянно верила, что за школьным порогом обязательно наступит иная, новая жизнь.

Одноклассники прозвали ее Мышью.

Все началось с родителей – папаня решил выделиться и назвал свое первое чадо Мишей. Это было еще до того, как он нашел себе молоденькую и ворчливую жену, которая спустя годы родит ему долгожданного сына (Миша порой встречала их, отца и брата, с одинаковыми улыбками и одинаковыми синими глазами, которые словно бы говорили ей, что она чужая им, незнакомая).

Так вот, отец решил выделиться и сам придумал имя. Миша. Для дочери.

Кажется, они с мамой поссорились перед загсом, и озлобившийся папаня вписал мужское имя в свидетельство о рождении, силясь доказать матери свою правоту. Доказал, что уж тут говорить… Отец всегда был странноватым, этакий городской сумасшедший, и порой Мишка даже радовалась тому, что он ушел, пока она была еще совсем маленькой.

Сколько ей пришлось пережить за первые годы в школе, она и вспомнить боялась. До сих пор, услышав ее имя, даже взрослые люди застывали в ступоре и натянуто улыбались, а Мишка лишь прятала глаза и в очередной раз недобрым словом поминала своего папочку.

Она и не заметила, когда вдруг стала Мышкой, а все вокруг принялись ее так называть. Даже учителя порой оговаривались и не пытаясь извиниться перед маленькой и глуповатой девочкой. Она не знала, почему именно Мышь. Может, из-за невысокого роста и невыразительного лица, может, из-за жиденьких серых волос, может, из-за спокойного и тихого нрава, ведь она всегда молчала и горбилась, изо всех сил стараясь поверить в то, что одиночество – это мечта и благо, а вовсе не отвержение… Может, из-за блеклого голоса. Может, из-за постоянных троек и двоек, ведь даже Чашечка, озвучивая очередную плохую отметку, редко когда ругала Мишку, словно бы не желала тратить на нее время.

Действительно. Из-за чего ее так прозвали?..

«Потому что я и есть мышь», – с горечью подумала Мишка. Она мечтала получить свой первый паспорт в четырнадцать лет и сменить это дурацкое имя на нормальное, человеческое. На обычное женское имя. А потом, когда пришло время подавать документы, она поняла, что имя это вросло в нее корнями и никем больше – ни Олей, ни Леной, ни Варварой и даже ни Ангелиной – она себя называть попросту не сможет.

Мышка. Бледное лицо с острым носом, крупные веснушки, напоминающие гречневую шелуху, серый свитер и черные лосины… Мышка. Она и есть мышь обыкновенная. Папане лучше было бы назвать ее именно так, а не заморачиваться с мужскими именами.

Дверь в кабинет русского и литературы распахнулась столь резко, что яркий электрический свет больно мазанул Мишку по глазам. Десятиклассники засуетились, собирая портфели и раскиданные по подоконникам тетрадки. Кто-то, пробегая мимо, больно толкнул девушку в плечо:

– Быстрее, Мышь, не спи посреди дороги. – Это был широкоплечий Максим, на ходу приглаживающий бледный ежик волос. Мишка смолчала, пристраиваясь за спиной громадного Макса, и просочилась следом за ним в класс.

– Екатерина Витальевна, с вами все хорошо? – спросила услужливая Ника, рыжеволосая неутомимая девушка, которая вечно пыталась помочь всем и каждому, но никого и близко не подпускала к себе настоящей. Казалось, она одновременно была везде и со всеми, но никогда и ни с кем не заводила крепкой дружбы или хотя бы веселого приятельства.