Ирина Родионова - Тьма [litres]

– А ты чего? – прошепелявил он невыразительно.

– Не твое дело, – усмехнулся Рустам. Подловил его брат. – Мамка до ночи сегодня?

– Да.

– Лады. Иди учись, а то таким же дебилом, как и я, вырастешь.

– Да пошел ты, – буркнул Ильдар и бросился в школу со всех ног, чтобы очередной подзатыльник от старшего брата не свалил его в сугроб. Рустам проследил за мальчишкой взглядом: вроде мелкий еще, а растет еще большей скотиной, чем он сам: курит по подворотням, пропадает где-то ночами и подворовывает в магазинах. Ильдара постоянно грозили выкинуть из школы, а ведь он только что перешел в шестой класс. По правде говоря, Рустаму было совершенно наплевать на брата, только вот мама потом плакала и подолгу молчала, когда в очередной раз по их души звонила ненавистная Рында.

Подумав, Рустам подпрыгнул на узкой тропинке и упал спиною прямо в снег, широко расставляя руки в стороны. Холод сразу же насквозь пропитал худую куртку, но Рустам этого даже не заметил. Толстые тучи, готовые вот-вот лопнуть от переполнявшего их снега, скользили перед его глазами, в спортзале орали младшеклассники, играющие в надоедливый волейбол, а Рустам просто лежал и смотрел на небо, будто важнее этого и придумать ничего было нельзя.

Домой идти бесполезно. Мамка на работе, придет только глубокой ночью, на Ильдара ему по барабану, а вот самый мелкий, Ванька, как обычно, сидит у пожилой соседки.

Рустам ненавидел маленького и крикливого Ваньку, считая его очередным бесполезным существом в своем доме. Мамка притащила ребенка от какого-то нового мужика (впрочем, как и Ильдара, поэтому-то Рустам и братом его считал через раз). Этот новый папаша, по-видимому, не был таким же чернявым, как папаши старших детей, и мать с надеждой назвала нового сына Иваном.

Чуда не случилось. Ванька рос таким же смуглым и темноглазым, а их мать, больше похожая на долговязую моль, совсем загрустила от этого.

Ванькиного отца Рустам ни разу в жизни не видел.

Мать вкалывала сразу на двух работах, и поэтому Ваньку воспитывала сердобольная соседка-пенсионерка, пока старшие братья брезгливо отводили от младшенького взгляд. Рустам видел Ваньку так редко, что с трудом уже помнил его некрасивое сморщенное лицо.

Выбравшись из сугроба, Рустам отряхнулся и побрел по улице, сгорбленный и одинокий. У школьных ворот верно сидел бело-рыжий старый пес с темными проплешинами на боках. Рустам прошел мимо, даже не взглянув.

Сначала он наведался в магазин, большой супермаркет, где сновали по проходам целые семьи с громоздкими тележками, где было тепло и уютно. Не так хорошо, как на природе, конечно, но Рустам не жаловался. Остановился у полок с булочками – тысячу лет он не ел свежую выпечку. Матери было некогда готовить, а сердобольная соседка, давно изучившая Рустама с Ильдаром, оставила попытки накормить этих злобных шакалят.

Натянув капюшон на самые глаза, Рустам стянул с полок бутылку газировки и пару булочек, а потом, подумав, прихватил кусок замороженной рыбы. Спрятал все это добро под курткой и тихо вынес из магазина. Повезло. Пару раз его ловили, таскали в полицию. Приезжала мать, плакала, умоляла… Потом устали надеяться на закон – Рустам и так стоял на учете во всех возможных комиссиях, имел условное и чудом не сидел где-нибудь в колонии-поселении. Охранники стали его бить.

Но и это мало помогало.

Очутившись в подворотне, где не так задувало промозглым ветром, Рустам торопливо перекусил пышной булочкой и пошел дальше, насвистывая от удовольствия.

Путь его лежал среди серых коробок жилых домов: исчерченные черными маркерами стены, горка мусора у баков, сухие деревья за металлическим черным забором. Спустившись по знакомой лестнице, Рустам толкнул подвальную дверь и тут же очутился в крошечном помещении, прокуренном до такой степени, что воздух посинел, словно от гари.

В комнате пахло плесенью и водкой, по углам уже толпился народ: кто-то перебирал струны расстроенной гитары, кто-то некрасиво подпевал. У потолка мигала белая лампочка на длинном шнуре, превращая людей в смазанные силуэты.

– Руся-я! – тягуче протянул кто-то нетрезвым голосом, и татуированная рука с пластиковой бутылкой взлетела вверх, приветствуя званого гостя.

Ухмыльнувшись от уха до уха, Рустам прикрыл за собою дверь. Та лязгнула глухо и неотвратимо.

…Когда Рустам вернулся домой, за окном уже плавала в снежных хлопьях беспросветная ночь. Ильдара дома не было, мать возилась с Ванькой, перебегая от стола к закопченной плите, она успевала еще и покачивать басовито ревущего сына.