Ирина Родионова - Тьма [litres]

– Стоять! – ударил им в спину громовой окрик исторички, выплывшей из-за спины молоденькой коллеги. Учительница побагровела лицом от злости. – Вернулись, живо! Все в класс! Ну!

Постанывая от недовольства, они вереницей поползли внутрь, толкаясь плечами и стараясь не встречаться взглядами с разъяренной историчкой. Но даже под таким тяжелейшим гнетом кто-то – кажется, это был Рустам – сделал торопливую подсечку, надеясь уронить кого-нибудь на пол и в суматохе сбежать с урока незамеченным.

В капкан попался неуклюжий Славик. Споткнувшись, он рухнул вниз, увлекая за собой пискнувшую Веру. Истерический хохот, беспощадный и громогласный, словно огонь пронесся по головам, и даже расстроенная Ника не смогла сдержать ухмылку – так забавно повалился толстый Славик. Его свитер задрался, обнажая маслянистые белые складки на животе.

– Слезь с меня, придурок! – заорала обычно спокойная Вера, дергаясь всем телом, словно приколотая к картонке бабочка. Одноклассники ржали, уже не сдерживаясь, кто-то принялся торопливо снимать все на видео.

Ника, протиснувшись боком, стороной обошла лежащего Славика, покрасневшего от смущения и ужаса. Он все пытался подняться с гладкого линолеума, но никак не мог этого сделать. Славик схватился за Никину ногу в нелепой попытке нашарить хоть какую-нибудь опору, но Ника, погруженная в воспоминания о погибшем друге, испуганно шарахнулась в сторону и, сгорбившись, побрела к своему месту.

У нее попросту не было сил, чтобы поднимать бесформенного Славика с пола.

– Ненормальный… – только и буркнула она Рустаму, напоровшись на его темный взгляд.

Он все же протянул Вере ладонь и выдернул девушку из-под пухлого Славика, помог подняться и даже отряхнуть тонкую блузку. Славика же, напоминающего неразделанную тушу в мясном магазине, на ноги поставили Витя, покачивающий головой в такт музыке, и икающий от смеха Максим.

– Так! Живо закрыли рты, – рявкнула историчка столь оглушительно, что смех будто саблей отсекло. – Сели и угомонились! Уже в класс нормально зайти не можете.

Перешептываясь и давясь от едва сдерживаемого смеха, десятый класс нехотя расселся по своим местам. Учительница распахнула журнал и начала перекличку, нацепив на глаза толстые желтоватые очки, и в тот миг, когда она по запарке спросила:

– Шмальников? – твердолобый Максим учтиво подсказал:

– Нету его. И не будет. Замочили Леху. В сортире.

Хихиканье стало почти осязаемым. Ника обернулась на одноклассников, чувствуя, как кривятся ее губы от того, насколько быстро Лехина смерть стала для них лишь поводом пошутить. Ну умер и умер, чего теперь. Зато можно поглумиться над смутившейся учительницей.

Затем слово взяла психолог. Полноватая и низенькая, она выглядела не старше их, наивная, но уже по-взрослому скучная. Ника подумала, что психолог наверняка полдня сидела в интернете, выискивая советы, как работать в такой ситуации. Неуверенным взглядом молодая психолог скользила по глумливым лицам десятиклассников и, кажется, с каждой секундой все больше и больше теряла решительность испробовать на них вычитанные методы.

Ника решила, что интереснее будет смотреть в окно, где в сероватом свете медленно парили невесомые снежинки.

Психолог и правда много говорила о смерти, ее неизбежности и нормальности. Она убеждала ребят, что им нужно проститься с Лехой, оставить о нем только светлую и добрую память. Да, психолог явно была не знакома со Шмальниковым, иначе не твердила бы им сейчас эти прописные истины, прижимая полноватые руки к груди. Большинство ее сопливых реплик комментировали самые неунывающие десятиклассники, отчего по кабинету снова волнами проносились смешки, и тогда историчка поднимала суровый взгляд и стучала красной ручкой по столу. Класс испуганно примолкал.

– Сейчас я хотела бы попросить вас сделать со мной одно упражнение. Оно маленькое и несложное, но всем после него станет легче, – с вымученной улыбкой предложила психолог.

– А нам и так нормально! – крикнул Рустам, вальяжно развалившийся рядом с Верой. Ника покрутила головой, чтобы убедиться: Славик пересел на другое место, склонился над своим скетчбуком и что-то увлеченно заштриховывал там черной ручкой.

Психолог сбилась с мысли и в панике оглянулась на историчку, наверняка жалея уже, что решила провести урок в этом классе. Глядя на их спокойные и расслабленные лица, слыша их неумолкающий смех и нескрываемые шепотки, она ведь чувствовала, что они и правда не грустят, не горюют, может, просто еще не поняли, а может, и… О втором «может» и думать не хотелось.