Андрей Степанов - Запредельные силы - Противостояние

— Нам надо пойти в полицию! — Палыч выкатил глаза и хватал воздух ртом.

— Не надо, — Семен подал с дивана голос. — Они едут сюда. Я во всем признался.

— Я не понимаю совершенно ничего! — охотник сел на табурет возле стены и вытер лицо ладонью. — Чернов, ты втянул меня в эту ересь… И что дальше?

Хлопнула входная дверь, через секунду в комнате показался сержант, в пыльной после долгой езды на мотоцикле полицейской форме. Он растерянно осмотрел странную компанию, собравшуюся в комнате, затем заметил ружье в руках Семена и потянулся к пистолету.

— Сеня, — осторожно начал сержант. — Что ты делаешь? — глядя на направленное на него оружие, он опустил руки. — Мы же так долго знаем друг друга, — пытался он его успокоить. — Наши семьи дружат, дети вместе учатся.

— За проступки воздастся всем, — отрывисто говорил Семен. — Все получат по заслугам. Тот парень на лесопилке — он получил свое. И ты тоже! — он повысил голос так, что пес завыл. Палычу показалось, что он улыбается, и тот перекрестился, сползя с табурета на пол. — Все получат и никто это не остановит. — Он вскинул ружье, повернув голову в сторону Василия. — И ты тоже не остановишь.

Оставались доли секунды до принятия решения и Чернов просто не мог медлить. Он бросился к Семену, чтобы оттолкнуть его. В ту же секунду с дивана на него спрыгнул пес. Они столкнулись. Василий рукой задел ствол ружья и буквально на сантиметр увел его в сторону перед самым падением. Секундой позже он уже лежал на полу, а грудную клетку сдавливал тяжелый пес, рычащий ему в лицо.

— Никто… не остановит, — услышал он Семена и новый выстрел. Пес сорвался с места, разодрав передними лапами рубашку, пару секунд царапал входную дверь, открыл ее и убежал на улицу.

Василий приподнялся и посмотрел вокруг. Стена и потолок позади Семена были густо обрызганы кровью, сам он обмяк на диване без половины лица. Разряженное ружье валялось рядом. Потом он взглянул в сторону сержанта — тот бился в конвульсиях на полу. Палыч сидел рядом — выстрелы привели его в чувство и он пытался зажать кровоточащую рану на шее. Ободранное дробью лицо тоже сочилось кровью. Василий громко выругался и подошел к сержанту. Глаза его закатывались, он хрипел. Палыч посмотрел на друга:

— Скорую? Звони быстрее в скорую!

Сержант дернулся еще раз и застыл на полу, повернув голову набок. Палыч убрал от него руки и встал.

— Умер, — тихо произнес он. — Вась. Что это было?

— Это? Это конец. Семен был прав. Получат все, — устало сказал Василий. — И мы вряд ли справимся с этой чертовщиной. — Он глубоко вдохнул. — Вымой руки, я позвоню Лешке. И поедем ко мне. Надо действовать. — Он помолчал. — И в больницу надо позвонить. Не стоит оставлять их тут.

Палыч с бледным лицом и дрожащими руками стоял возле лужи крови и был совершенно непохож на матерого охотника. Смерть людей была для него совершенно дикой.

— Палыч? Ты поможешь?

— Ты ведь сможешь логично все объяснить?

— Не уверен. Это сложно. Очень сложно. Но времени терять нельзя. — Василий направил Палыча в ванную, а сам сперва попробовал позвонил в больницу, но линия была занята. Тогда он вызвал внука домой. В этой ситуации мог помочь каждый.

По вечерней улице, высунув язык от жары, бежал большой пес. Он точно знал, куда ему нужно теперь, когда одно дело было сделано. Кавказец направлялся к своему настоящему хозяину — тому, кого люди знали, как Филимонова. Пес радовался, как мог. Если бы он мог улыбаться, как люди, он бы тоже улыбался, но все человеческое было ему чуждо. Он ненавидел людей. Они были другими.

Он бы с удовольствием растерзал их всех, особенно тех двоих, которые так бесцеремонно мешали ему, но хозяин запретил трогать тех, кого он не называл. У него были другие помощники и каждый хотел сделать частичку полезного — избавиться от этой мерзкой заразы, от людей.

Хозяин умен. Он знает, как нанести удар максимально сильно. Точно. Быстро. Завтра этот городок проснется совершенно другим. И будет меняться дальше так, как угодно хозяину. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. На улицах горели фонари. Где-то перегорели лампочки и там оставались только лишь темные пятна. Пес остановился и сел. Надо чуточку передохнуть.

Он был возмущен этой несправедливостью. Люди не могли видеть ночью. Люди не чувствовали всего богатства ароматов и буйства красок. Они строили уродливые серые дома, покупали вонючие, блеклые автомобили. Как это убого. И при этом они считают себя властителями мира. Могут унижать и уничтожать все прекрасное, что находится рядом с ними.