Эдвард Ли - Ведьмина вода

Когда я делал это в последний раз?

Он не ответил себе; осознание было слишком мрачным.

Нормальные люди там… А где я?

Слишком много времени он пил свой напиток; то, что осталось, он выпил залпом. Когда он снова посмотрел вверх, его глаза нашли зеркало; в отражении за плечом он увидел исчезающее лицо.

Кто-то стоял за входом в бар и заглядывал внутрь?

Фэншоу так показалось и он обернулся.

Похоже, мистер Бакстер, — подумал он. — Но почему мистер Бакстер не зашёл в свой бар?

Никто не стоял у входа, когда Фэншоу повернулся. Тень затрепетала и исчезла.

— Мистер Бакс… — начал он, но потом отмахнулся.

— Я вернулась!

Он повернулся на табуретке и обнаружил, что Эбби вешает полотенца.

— Забыла спросить. Хочешь увидеть меню?

— Нет, — сказал добродушно Фэншоу. — Я хочу, чтобы ты закончила говорить то, что говорила о Джейкобе Рексалле.

Она открыла меню перед ним.

— Суп «Сражение при Лексингтоне и Конкорде» просто не из этого мира! Или попробуй крабовые пироги «Долина кузнецов». Ты никогда не пробовал лучше, и я не просто говорю это, потому что данное место принадлежит моему отцу.

Фэншоу закрыл меню.

Какое отношение имеет «Долина кузнецов» к чёртовым крабовым пирогам?

— Всё это звучит великолепно, Эбби, но всё, чего я хочу, это чтобы ты закончила то, что начала говорить.

Она была за барной стойкой. Теперь её спина снова была обращена к нему, но она повернулась через мгновение, чтобы поставить перед ним третью кровавую рюмку.

Фэншоу засмеялся про себя.

— Попытка заставить меня забыть тему не сработает.

Она улыбнулась.

— Что за тема, Стю? — и она снова повернулась, чтобы наклониться над раковиной.

Следующие слова Фэншоу были потеряны; он смотрел на её задницу в обтягивающих джинсах.

Он глубоко вздохнул и отвернулся.

— Комната Джейкоба Рексалла. Инцест.

— Хм-м-м?

— Тон твоего голоса подразумевал, что в этой комнате происходили и другие вещи, кроме инцеста. Ещё хуже.

Она закончила свои дела и снова наклонилась к барной стойке лицом к нему и поджала губы.

— Ты действительно хочешь знать, не так ли?

— Да.

— Это грязные вещи, Стю. Это паршивые разговоры.

— Я люблю паршивые разговоры в баре — я из Манхэттена.

Она тяжело села.

— Я только что сказала тебе, что у Рексалла и его дочери были кровосмесительные отношения в семидесятые годы. Это не так сложно понять.

Он вспомнил мрачный портрет в другой комнате; на нём Рексаллу, казалось, было за пятьдесят, а Эванора больше походила на старшего подростка.

И старый чернокнижник делал это до семидесяти лет… Это довольно долгое время, чтобы развлекаться со своей дочерью. И тогда… вот же я придурок! — ответил он сам себе.

Его огорчило, как он столь мгновенно-аналитический мог быть настолько глупым, когда дело дошло до очевидного.

— У них… были дети? — спросил он, уже зная ответ.

— Как ты догадался?! — взвизгнула она, удивлённая, затем её любопытство выровнялось до бесстрастия. — У них было много детей.

— И что же случилось с семейной линией?

Она продолжила уже абсолютно спокойно:

— Семейная линия Рексалла умерла, когда в 1675 году умер сам Рексалл.

Фэншоу наклонился увлечённо вперёд. Внезапно болезненное любопытство одолело его.

— Что ты имеешь в виду? Если линия умерла вместе с ним, то что случилось… — и остальная часть его вопроса растаяла, как воск на очаге.

— Что случилось со всеми этими детьми? — она скрестила руки прямо под грудью и почти грубым голосом сказала: — Никто не знал наверняка, пока после смерти Джейкоба не нашли его дневник, но… время от времени Эванора исчезала. Поэтому, когда горожане спрашивали Джейкоба, где она, он говорил, что она путешествует.

— Сегодня я не получаю высоких оценок за восприимчивость, но сделаю безумное предположение и скажу, что она, вероятно, на самом деле не путешествовала?

— Нет. Она не делала этого. Она была в доме всё время… девять месяцев, раз за разом, если ты понимаешь, о чём я.

— Чтобы никто из горожан не узнал, что она беременна, — задумался Фэншоу. — Но потом всё равно бы все узнали. Ведь дети… О, только не говори мне…

— Верно, Стю. Эванора не путешествовала, она была беременна, дети были рождены от её собственного отца, но детей никто никогда не видел. Я говорю это не для того, чтобы полностью испортить тебе ночь, но — эй! — ты сам спросил!

— Да, я это сделал.

Он знал, что у него есть несколько секунд перед тем, как он услышит это. Он просто смотрел на неё в угрюмом молчании.