Адам Нэвилл - Багрянец [litres]

Чем дальше Кэт шла под землей, тем больше безумие выветривалось из головы, и, увидев впереди резкий поворот, она осознала, что находится в царстве монстров, выскакивавших из-под земли и расчленявших все в широких пределах своей досягаемости.

Она не к месту вспомнила дудочника в сарае, чей череп раздавили, будто дыню под шиной грузовика, и отчетливее почувствовала, как холодный воздух колет руки. Она вспомнила и о Стиве, и об отвратительном кубке, из которого красный народец пил свое мутное зелье. Шаги Кэт стали медленней и нерешительней, а мысль о том, как она потеряется под землей, – навязчивей.

Важнее всего, конечно, было избежать того, что скрывалось в древней земле; но потребность отомстить Уиллоузу и его потомству за себя не уступала опасениям. Единственный, кто представлял угрозу в драке, – сын с крысиной мордой, и Кэт сочла этот риск оправданным. Она продолжала идти, прислушиваясь к дороге перед собой.

И пощады они не получат – нужно заткнуть их красные пасти, чтобы больше не призывали в мир это .

Туннель повернул, и за углом Кэт снова обнаружила каменные стены, грубый потолок и истоптанный пол. Вряд ли Тони ушел сильно далеко отсюда – он даже в сарай не мог войти или выйти без дочери. Когда Кэт последний раз видела его королеву, ее тоже тащил тощий сын с крысиной мордой: дети Уиллоузов так торопились и несли на себе такой груз, что не заперли за собой дверь.

Чем глубже продвигалась Кэт, тем толще становились провода на стенах – значит, здесь нужно было больше электричества. Вдруг туннель раздвоился, и она обнаружила в камне металлическую дверь на расстоянии шести метров – пристройка какая-то.

Вторая дорога, пошире, поворачивала и исчезала в темной пустоте – там не горел свет.

Кэт прислушалась и принюхалась к воздуху. Все ее инстинкты снова протестовали против того, чтобы углубляться под землю.

Тогда она перевела внимание на стальную дверь – если повезет, Кэт обнаружит за ней всю семью, съежившуюся в ужасе. Она дернула за ручку, и дверь широко распахнулась.

Открыв дверь, Кэт словно раздвинула плотные занавески на окнах, за которыми светило яркое солнце.

Сначала она подумала, что дверь – это выход во внешний мир, но за ней не шел дождь. Когда Кэт подняла взгляд наверх, откуда падало теплое сияние, ласкавшее лицо, то не обнаружила там бензиново-серого неба.

Вместо солнца наверху в черных зонтиках висели огромные желтые лампы. Из блока на потолке к стенам тянулись кабели, а сами стены были обиты белыми прямоугольниками изоляции, напоминавшими коврики для спорта. На деревянном полу вместо небольших папоротников (как сначала подумала Кэт) росли плотными рядами одинаковые зеленые растения.

Яркая растительность доставала ей до колен. Стебли покрывали острые зубчатые листья, которые Кэт тут же узнала: в Лондоне она часто видела (например, на Камденском рынке) подобные изображения на мерче и принадлежностях для курения. Перед ней была конопля: именно ее сильный запах, который теперь у Кэт ассоциировался с безумием, ужасом и кровопролитием, она сейчас ощущала.

Войдя в комнату, Кэт потрясенно огляделась: слухи о нелегальных огородах в Брикбере, дошедшие до Стива, оказались правдивыми. Мэтт Халл тоже нерешительно пересказывал ей местные криминальные легенды, хотя она не хотела слушать. Ферма Редстоун оказалась наркоплантацией, где под землей скрывались многочисленные грядки конопли, красный урожай, собираемый возле чудовищной бойни.

Всех, кто представлял угрозу для подземного огорода, уничтожали. Стив, Мэтт, брат Хелен, пешеходы и туристы, случайно подобравшиеся слишком близко, – всех их, должно быть, изощренно или ритуально убили.

При взгляде на этот зал внутри пещеры становилось ясно, почему во время ритуалов так много конопли сгорало в жаровнях в сарае, чтобы туманить разумы, совершавшие настолько дикий и гнусный акт: этого продукта у них было даже с излишком.

Если бы Кэт решила, что ничто ее больше не повергнет в шок, то ошиблась бы.

Она вспомнила звуки фургонов, грузовиков и мотоциклов утром и небольшой самолет, приземлившийся на ферме ночью, когда расчленяли Стива. Под убедительным камуфляжем заброшенной фермы и сараев с их самодельными тюремными камерами и бойнями скрывался прекрасно управляемый, проверенный временем бизнес.

Заявления Мэтта Халла о местной коррупции также оказались не преувеличением: Кэт вспомнила противного детектива Льюиса – он был у них на побегушках, и другие в местном правительстве и бизнесе, возможно, тоже. Как глубоко проросли корни фермы Редстоун? Она могла только догадываться; по-видимому, достаточно глубоко, чтобы скрывать все это годами.