Наталья Калинина - По ту сторону песни

– Ну, вот и считай, что гусеницы танка уже над твоей башкой.

Снова щелкнула зажигалка, видимо, Олег закурил уже вторую сигарету. Анфиса обняла себя руками, потому что от услышанного по спине прокатилась волна холода. Но с места не сдвинулась.

– Кстати, это горячая тема для жены Егора Сосновских Ники. Антенны, гибель птиц, рыбы… – продолжил Олег. – Надо ей подкинуть. Публикация уже какой-то резонанс вызовет.

– У меня есть знакомый журналист, который в этой теме, – оживился Роман – Пишет хорошо, смело, материал по этой теме уже собрал. К тому же он по вине Шестакова остался без работы.

– Как его зовут? Глядишь, устроим к Нике и защиту обеспечим.

– Никита Березкин. Потом поищу его контакты. Олег, еще бы защиту моей помощнице обеспечить. Она, конечно, лажанула. Но вряд ли это повторится. Девочка очень толковая и исполнительная.

– И тоже в теме, – понимающе засмеялся Олег. – Хорошо! Мне как раз нужна такая помощница в офис. Моя недавно вышла замуж и уже собирается в декрет.

– Спасибо! – поблагодарил Роман.

– Когда планируется запуск сети?

– Через двое суток.

– Нда… Сорок восемь часов на все.

– Только увези сначала Анфису…

– Никуда увозить меня не надо, – запротестовала она, входя на кухню.

Поймав настороженный взгляд Романа, Анфиса с вызовом ему улыбнулась и обратилась к гостю:

– Здравствуйте, Олег! Простите, я случайно услышала… гм… специально подслушала ваш разговор. Роман сказал, что мы – в одной лодке. И Игорь Степанович, царствие ему небесное, действительно нас связал и дал жирный намек на решение, которое Роман не увидел. Можно хакнуть компьютеры центра. А если этот план не удался, то можно отправить сам центр… в другую параллель. Безвозвратно. Пока выстроят новый, может случиться другая помеха. Например, выход резонансного материала, который всколыхнет общественность.

– А так можно? – спросил Олег серьезно, без улыбки. Роман попытался вмешаться, но гость остановил его жестом.

– Можно, – ответила Анфиса, глядя в глаза уже не гостю, а Роману. – Пусть это будет… мой прощальный концерт, хоть и не для публики. Силы для него я найду. Те, кто в теме, обязательно оценят «выступление»! Когда Анфиса сильно злится, может случиться… землетрясение.

Ни Олег, ни Роман не улыбнулись в ответ на ее улыбку. Напротив, оба остались серьезными. На лице Романа отразилось сомнение, и он первым возразил:

– Нет.

– Почему? Не веришь в мои возможности?

– Верю. Но это опасно.

– Опаснее твоих попыток хакнуть програму?

– Анфиса, вы же понимаете, что даже если все удастся, прежней жизни вам не видать? – вмешался Олег.

– А у меня ее уже и так нет. Даже если Шестаков ко мне больше не приблизится, жить мне привычно не дадут ваши, гм, «друзья».

– Можем попробовать, – после долгой паузы осторожно заметил Олег. Роман упрямо скрестил на груди руки и твердо сказал:

– Я не согласен.

– Это будет просто… концерт! – усмехнулась Анфиса и, копируя его, тоже скрестила руки. – Что мы теряем? Над твоей башкой, как сказал Олег, уже зависли гусеницы танка. У меня тоже так себе перспективы – отсиживаться в очередной деревне, кормить кур и поросят, пока меня в итоге не найдут. Так почему на прощание, так сказать, не бабахнуть грандиозным «шоу»? Обещаю, все песни посвящу тебе!

Роман наконец-то усмехнулся, и в его глазах мелькнули лукавые смешинки. Анфиса тоже улыбнулась. А по тому, как Олег поднял бровь и ухмыльнулся, она поняла, что дело решено.

Той ночью Анфиса долго не могла уснуть, но не потому, что волновалась перед предстоящим, а потому что, наоборот, все тщательно обдумывала. Ей нужна была новая песня, та, которую бы она исполнила лишь один раз – сотканная из чувств и эмоций. В этот раз ей не черпать силы нужно было из своего выступления, а наоборот, отдать с песней всю нужную энергию.

Анфиса встала с постели и заходила по комнате. В окно ярко светила луна, разливая свет по половицам. Анфиса невольно остановилась в серебристой «лужице» и замерла, глядя на уснувший сад. Ей вспоминались дни в деревне, утренний аромат свежести, дневной – цветочный, и пряный, с горчинкой дыма, вечерний. Могут ли в песне быть ароматы? Анфиса улыбнулась «подмигнувшей» ей луне и согласилась: могут!

Пусть эта часть песни, обманчиво-пасторальная, в которую она вплетет зарождающиеся в деревне чувства к Роману, и станет подготовительной. На контрасте с вступлением другая часть, сотканная из страха и предательства, окажется разрушительной. В этот «куплет» Ангфиса вплетет ужас, пережитый в плену у Шестакова, и отчаянное одиночество, испытанное на изнаночной стороне города. Эта часть песни и вызовет нужный эффект. В отличие от случая с тремя бизнесменами, когда она создала фальшивую дверь, ведущую не из ресторана, а в портал, в этот раз Анфиса желала вызвать землетрясение, чтобы спугнуть немногих служащих базы и дать им возможность спастись. Потом, с мощным крещендо в припеве, Анфиса собиралась открыть портал и обрушить туда центр. Оставалась еще заключительная часть песни, чтобы накрепко запечатать портал. И в этом заключалась сложность. Анфиса никак не могла подобрать завершающий аккорд. Чего-то не хватало, мелодия уходила не в ту тональность, Анфиса сердилась, нервничала и снова начинала бродить из угла в угол. Внезапно она остановилась, а затем решительно направилась к выходу из комнаты. Что она делает в эту, возможно, последнюю ночь? Сочиняет песню! Сердится, подбирает ноты и снова сердится! Не сердиться ей нужно, а разбудить Романа и наконец-то высказать ему все про «химию», которую они друг к другу испытывают, но отчего-то пытаются заглушить другими важными делами. Какие дела могут быть важнее в последнюю ночь? А лучше ничего не говорить, потому что когда от каждого даже не прикосновения, а взгляда, бьет разрядами, слова не нужны.