Тим Ваггонер - Врезано в плоть [litres]

– В этом нет нужды. Они и так боятся подхватить ту страшную заразу, которая, по их мнению. виновна в Усыхании. Не хотят проводить тут больше времени, чем необходимо.

– Какая разница, лишь бы результат был – Сэм отхлебнул кофе. – В смысле, они так спешили смыться отсюда, что не поинтересовались, какой смысл агентам представляться Лайлу репортерами.

Они стояли на кухне. Окружной медэксперт уже побывал здесь, но тело не убрали, чтобы «агенты» могли осмотреть его. Лайл сидел на полу, прислонившись к дверям шкафчика. Увядшая, сухая, как пергамент, кожа туго обтягивала кости.

– Чтобы понять, что тут произошло, быть судмедэкспертом вовсе не обязательно, – заметил Дин. – Двухголовый выломал заднюю дверь, выхлебал жизненную энергию Лайла и смылся. Интересно, кто сообщил о смерти?

– Я слышал разговор копов, когда мы вошли. Похоже, Лайл собирал на заднем дворе мусор, когда на него напал Двухголовый. Так и не успел собрать. Потом поднялся ветер, начал уносить мусор на соседский участок…

– Представляю. Приходит сосед, весь из себя такой злобный и настроенный жаловаться, и видит, что наш парень Лайл скукожился.

– Угу. – Сэм снова приложился к кофе.

Дин гадал, сколько порций эспрессо способен выпить человек, прежде чем наступит передоз кофеина. Сэм, впрочем, никаких признаков передозировки не подавал. Весь выпитый им кофе не только не перегрузил организм, но, кажется, едва-едва поддерживал его в состоянии бодрствования. Черт возьми. Впрочем, все равно надо поглядывать, чтобы Сэму не стало плохо.

Дин надеялся, что аромат кофе поможет прогнать прилипший к ним смрад покойной Франкенпсины, но запахи, смешавшись, породили еще более тошнотворную вонь. Зловоние, однако, не смущало Сэма, и Дин не знал, хороший это знак или плохой. За прошедшие годы брат испытал уйму всего, что так или иначе меняло его поведение, и в итоге Дин больше не знал, что для Сэма нормально. Кто бы говорил. У него самого маленько крыша поехала. Наверное, это одна из причин, по которой они оставались вместе. Разумеется, они были семьей, но еще помогали друг другу существовать – почти по привычке. Если сейчас все настолько плохо, что будет в старости? Хотя нет никакой гарантии, что они дотянут до этих золотых деньков. Вот почему охотники никогда не откладывают деньги на старость. Им нужно накопить только на похороны. Да и то сомнительная затея, потому что если они умирают – действительно умирают, а не превращаются в вампиров или что-нибудь в том же духе – то от них порой не остается ничего, что стоило бы положить в могилу. Мрачный ход его мыслей – издержки профессии – неизбежно привел к воспоминаниям о Бобби. Бобби не суждено было купить домик и осесть во Флориде. По крайней мере, они с Сэмом смогли его похоронить, предварительно кремировав тело, чтобы он не смог вернуться мстительным духом. Дин залез в карман пиджака и дотронулся до фляжки Бобби.

«Я скучаю по тебе».

На момент металл словно потеплел под пальцами, но наваждение ушло, и Дин решил, что просто показалось.

– И Двухголовый, и Франкенпсина выпивают жизненную силу жертв, – проговорил он. – Может, они и не похожи, но определенно относятся к одному и тому же типу.

– Комбинации разных тел, – уточнил Сэм. – Как раз в этом смысле они похожи.

– Получается, мы действительно ищем безумного ученого.

– Или безумного колдуна. Невозможно состряпать таких монстров с помощью одной только науки.

– Может, он и там и там поспел? – предположил Дин.

– И с кем мы тогда имеем дело? С колдученым?

Дин покосился на него:

– Кончай грузить меня чудными словами, лады?

– Ладно. – Сэм немного подумал. – Если у нас тут какое-то новое сочетание науки и магии, возможно, у левиафанов нет защиты против подобного.

– И тогда мы вплотную подберемся к обнаружению левиафанского криптонита.

– Левиафанита?

– Чувак… я серьезно!

– Знаешь, а ты в самом деле довольно красив. Не побоюсь этого слова, шедевр даже.

Гаррисон наблюдал, как Бишоп расправляется с очередным кусочком своего… их… угощения. Каждая голова поедала по два шоколадных батончика – Бишоп держал по одному в каждой руке, – причем делали они это практически синхронно: подносили шоколадку ко рту, откусывали, жевали и глотали. Гаррисон не пытался соединить оба мозга, поэтому никакой физиологической подоплеки в синхронных движениях не было, тем более захватывающе было на это смотреть, особенно когда дело касалось шоколада. Гаррисон с удовлетворением отметил, что проблем с глотанием у голов нет. Одной из самых серьезных трудностей в создании Бишопа было присоединить обе головы к одному пищеводу. Это было бы невозможно без «НюФлеш», не говоря уж о мистических добавках, которые Гаррисон почерпнул из блокнота Конрада. В общем и целом, он был доволен. Наверное, в следующий раз стоит попытать удачи с тремя головами – хет-трик [16] В крикете попадание тремя мячами в воротца три раза подряд. Выражение используется, чтобы описать любой большой успех или значительное достижение, повторенное три раза подряд. .