Бентли Литтл - Игра чисел

Он посмотрел себе между ног. Темное пятно на промежности его светло-серых брюках было огромным и заметным. Внутри нижнего белья сперма загустела и стала холодной. Опустошенный пенис болезненно пульсировал.

Что, черт возьми, с ним случилось?

Политика гласила, что все полученные данные должны оставаться в лаборатории. Любое нарушение правил было поводом для увольнения и основанием для судебного иска. Вся работа была собственностью Агентства. И он это знал. Он согласился с этим. Он каждый год подписывал обновленные инструкции на этот счет и до сих пор даже не мог вспомнить случая, когда у него возникло бы хоть отдаленное искушение нарушить свою клятву.

До сих пор.

Было что-то пугающее в этой внезапной перемене его преданности и чувств.

Он подумал о силе этих двух оргазмов.

Что там говорил Фрейд о том, что секс является движущей силой всех человеческих устремлений?

Он распечатает себе скриншот, а потом расскажет Дитсу, и пусть Агентство возьмет все на себя. Какой от этого может быть вред? Он не собирался делиться этой информацией. Он не собирался продавать ее другому правительству или пытаться извлечь из нее выгоду.

Он просто сохранит его. Для…

Для своего личного пользования.

Он задумался на мгновение, затем повернул регулятор интенсивности на своем экране в сторону уменьшения. Снова включил аппарат и нажал на клавиатуре клавишу «Print Screen». Принтер, подключенный к терминалу, выплюнул распечатку цифр. Он взглянул на несколько первых чисел и член мгновенно встал. Быстро сложив листок, Розенталь засунул его в карман.

Позже он сложит его в еще меньший квадрат и спрячет в бумажник, прежде чем покинуть здание.

Он глубоко вздохнул, снял трубку и позвонил Дитсу.

Когда он вернулся с работы, Эми была на кухне. Розенталь поставил портфель в прихожей, достал из кармана распечатку и прочитал первые десять цифр, закрыв рукой остальные шесть. У него мгновенно встал, но до оргазма оставалось еще одно число. Он снова сложил листок, положил его обратно в бумажник и повторил про себя десять цифр, пока шел на кухню.

Жена обернулась на звук его появления и сразу же увидела эрекцию, натягивающую испачканные брюки.

— Что… — начала она.

Он подошел к ней, расстегнул ремень, молнию на брюках и позволил им упасть на пол. Он начал расстегивать верхнюю пуговицу на ее джинсах. Она попыталась вырваться. Крепко держа ее, он стянул с нее брюки.

— Я готовлю ужин! Что ты себе удумал…

— Пять, — тихо прошептал он. — Шесть, восемь, один, три, девять…

Анализы были нормальными, никаких физиологических проблем не было обнаружено даже после проведенной изнурительной серии обширных обследований, и вскоре, после девяти вечера, Купер был выписан из больницы. Дитс и Кигельман хотели, чтобы он зашел к ним, хотели обсудить с ним новую информацию, полученную после обнаружения следов на внешних линиях, но он сказал, что устал, хочет пойти домой и немного поспать, и они согласились отложить все до следующего утра.

Но они все же прислали машину, чтобы отвезти его домой. Купер был благодарен за этот жест и принял его.

Вернувшись домой, он быстро съел разогретый в микроволновке ужин, принял душ и лег в постель, но заснуть никак не мог. Он ворочался с боку на бок в течение получаса, показавшемся десятью часами, прежде чем, наконец, сдался. Купер направился в свой кабинет и сел в кресло перед столом.

Гликман.

Что этот псих сейчас делает?

Купер уставился на десять цифр, которые он записал, на десять цифр, которые он запомнил, и задумался, было ли это просто физическое расположение цифровых символов, вызвавшее такую реакцию, или это было человеческое восприятие их значения и последовательность мыслей, спровоцированных их расположением в таком порядке. Повинуясь внезапному порыву, он переписал цифры на другой лист бумаги, и с каждым росчерком пера его член становился все больше и больше. Он встал, взял листок бумаги и вышел на задний двор.

— Альберт! — позвал он.

Из заросшего кустарником темного угла двора донесся собачий зевок.

— Альберт!

Собака подбежала к нему.

Купер погладил своего любимца по голове, взъерошил ему шерсть и заставил сесть. Одной рукой он держал голову Альберта, а другой поднес листок бумаги к глазам собаки.

И почувствовал, как собачья сперма брызнула на его босые ноги.

— Ушел, — сказал Кигельман. — Он, должно быть, знал, что мы его выслеживаем — или что его можно выследить — и смылся.