К. Р Александр: Зона ужаса [litres]

Устраивай сколько душе угодно.

Я срываю с себя пальто, швыряю в угол и сжимаю в руках два бумажных комочка.

Кто-то издевается надо мной. Кто-то хочет меня разыграть.

Так вот, я на это не поведусь. Никто меня не запугает. Никто!

Я плюхаюсь перед зеркалом и таращусь на собственное отражение. Глаза красные. Неужто плакала?

Нет.

Конечно же нет.

Это от холодного воздуха. Ветра. Злости.

Наверняка Эйприл причастна к розыгрышу. Это всё она и её дурацкие дружки! Вот кто затащил меня на кладбище! Вот кто подбросил записку и закопал жестянку!

Но как они узнали? Откуда?

Я разжимаю пальцы, и скомканные листки падают на пол. Вначале я просто смотрю на них, жарко дыша. Даже не верится, что кто-то затеял такое.

Ну ничего, она мне за это заплатит.

Все они заплатят!

Я подбираю один из клочков бумаги. Рука дрожит от гнева. От очень-очень сильного гнева.

Эту записку сегодня днём я нашла у себя в шкафчике. Почерк незнакомый:

Жду тебя, Солнечный Зайчик.

В полночь. На старом кладбище.

Так меня называет только один человек. Никто, кроме отца, не знает этого прозвища, но он попросту не мог написать записку или быть причастным к сегодняшнему.

Я долго разглядываю клочок бумаги в руках.

Хочется его сжечь. Закопать. Порвать на тысячу ошмётков.

Но я снова его сминаю и выбрасываю в мусор.

Под ногами лежит ещё один.

Разглядываю и его… пока не начинают болеть глаза, а из соседней комнаты не доносится отцовский храп. Затем из углов наползают тени, стены смыкаются, и я падаю, падаю…

Тряхнув головой, заставляю себя встать и подбираю листок. Рывком открываю тумбочку, забрасываю его в ящик и захлопываю. Выключаю свет и закрываю глаза.

Но даже в полной темноте передо мной чётко, как днём, стоит картинка со второго листка. Фотография, которая непонятным образом оказалась на кладбище.

Напоминание о том, что надо было похоронить ещё год назад.

Обычно заснуть для меня не проблема.

Для Кайла тоже, и сегодня не исключение: он сопит на полу рядом, подложив под голову руку. Отключился почти сразу, когда мы добрались до дома. О том, что случилось на кладбище, разговаривать не стал. Не могу его винить, я и сам не хотел.

Беда в том, что, отказавшись обсуждать события, ты не перестаёшь о них думать. Кайл заснул почти час назад, а я вот лежу и прокручиваю их в уме раз за разом, ищу момент, когда кто-то мог прокрасться за нашими спинами к могильному камню и нанести на него ту надпись про кошмары. Пытаюсь понять, что́ Каролина обнаружила в жестянке, если, конечно, обнаружила вообще. Гадаю, зачем нас заманили именно на кладбище. Тот, кто подкидывал записки, будто знал…

Спустя час у меня по-прежнему нет ответов.

Ещё через час я очень и очень жалею, что не могу это ни с кем обсудить. И выбросить всё из головы.

Впрочем, Кайла я будить не хочу. Он мой лучший друг, и мы делимся всеми мыслями, но я вижу, когда он уходит от разговора, когда нуждается во времени, и знаю: если надавить, он ещё долго не захочет открываться. Однажды я пытался вызвать его на откровенность, а он был к ней не готов. Кайл не общался со мной две недели. Затем начал снова, к моему огромному облегчению. И когда он решил поделиться со всем миром, я с радостью предоставил свои уши.

Эх, был бы у меня телефонный номер Эйприл! Или Андре. Конечно, сейчас они оба, скорее всего, спят, по крайней мере я на это надеюсь, но даже после эсэмэски я бы чувствовал себя так, словно выговорился. Вдруг это помогло бы мне задремать?

Помогло бы не думать о призраках… И о разрытых могилах.

Несколько лет назад я играл в прятки с ребятами, которых считал друзьями. Было уже поздно, темно. Тоже Хеллоуин. Им захотелось поиграть на кладбище, и я пошёл с ними. Вскоре я наткнулся на отличнейшее укрытие, меня так и не нашли. И сам я тоже не смог выбраться.

Провёл целую ночь в могиле.

Только я был не один. Я слышал что-то.

Ощущал кого-то.

Даже видел.

Тварей, из-за которых мне по сей день снятся кошмары.

И в глубине души я знаю, что ту надпись сделал на могильном камне не человек, и жестянку тоже оставили не люди.

«На кладбище попросту не могло быть кого-то ещё, – говорю я себе. – Наверняка это призрак. Или полтергейст. Нас привели туда по какой-то причине, причём явно недоброй».

Но не только об этом меня тянет поговорить. Хотя о другом лучше помолчу. Не признаюсь даже себе.

Мы что-то выкопали, а я пересмотрел достаточно ужастиков и знаю: если выкопал что-то на кладбище, это приводит лишь к одному.