Александр Дедов: Джаз сапожных гвоздей

Спустя какое-то время после похорон родителей, пришло небольшое облегчение. Однако я по-прежнему утопал в море апатии и дисфории. Только джаз и книги не давали окончательно свихнуться.

Мастерская приносила кое-какие деньги. Старые клиенты, которые годами работали с моим отцом, не давали умереть с голоду. Спустя многие десятилетия старики, скорее по инерции, нежели из-за прямой нужды, несли свою обувь на починку. Заработанной суммы едва хватало на оплату коммунальных счетов и на скромный набор продуктов первой необходимости. В какой-то момент в голову пришла мысль пустить квартирантов в две пустующие комнаты, однако я тут же выбросил эту идею из головы, ибо уж слишком сильно я привязался к привычной обстановке. Мне бы не составило труда перегрызть глотку кому угодно, вздумай он хоть как-нибудь изменить интерьер моей уютной квартиры-тюрьмы.

Жизнь шла своим чередом, превратившись в усреднённый симулякр нормального человеческого существования. Депрессия и ипохондрия два моих вечных ангела—хранителя. Джаз и книги, джаз и книги, джаз и книги, о да! Клянусь голосом Рея Чарльза, я с головой ушёл в чтение.

Со временем в районной библиотеке со мной перестали здороваться администраторы, ибо они и так знали, что я тихой мышкой проведу в читальном зале несколько часов, после чего возьму книги с собой. Я пристрастился к профессиональной литературе, которая, впрочем, мало чему могла научить человека, с шести лет занятого работой с обувью. В своих бессмысленных изысканиях я, совершенно неожиданно для себя нашёл новый термин – «чизмеградский шов» или «двойной крестовой». Ничего особенного в его техническом исполнении я для себя так и не открыл. Всего-навсего обычный крестовой шов, только не в два, а в четыре стежка. Но это название… Чизмеград… В нём таилась какая-то особая сила, запрятанная в седой глубине веков. Мне пришлось перерыть всю библиотеку в поисках хоть какой-нибудь, интересной информации. Кое-что о Чизмеграде удалось узнать из интернета. Слушайте, мой обожаемый кумир, постарайтесь не упустить ни единого словечка!

Чизмеград – это город-госудрство, который находился не небольшом участке земли площадью в двадцать квадратных километров. Эдакая «Терра—инкогнита», расположенная на пересечении границ Сербии и Хорватии. Местное население разговаривало на удивительной смеси сербского, хорватского и венгерского языков. В течение двух веков ни одна из стран не хотела признавать эти земли своими: город вырос в неприветливых местах, кругом одни болота и редколесье. Люди считали, что здесь обитает нечистая сила и не совали своего носа.

Если верить старым иллюстрациям, Чизмеград очаровывал чудесами деревянного зодчества: массивные терема с широкими крышами украшали резные фигуры волков, медведей, всевозможных птиц и сказочных существ. Город стоял за высоким частоколом, а весь периметр хорошо охранялся. Лично для меня удивительным явлением стала не сама противоречивая история этого южнославянского «полиса», а самобытность его жителей! Самыми почитаемыми ремеслами в Чизмеграде считались дела мастеров-сапожников и искусство палачей. Местные называли их «шоршеткалок», что с чизмеградского диалекта переводилось как «ткач судьбы». В теории шоршеткалок мог быть и палачом и сапожником одновременно, но этой привилегии за всю историю удостоился лишь основатель Чизмеграда – Енё Радищлош. К высшему сословию также принадлежали охотники и рыболовы, однако эта категория населения не имела права участвовать в делах государственной важности. Представителей всех остальных профессий именовали «скороэльё», что дословно переводится как «почти живые».

Чизмеградцы верили, что именно обувь определяет судьбу и путь человека. Лесорубы носили тяжёлые кожаные сапоги, кузнецы обувались в огромные ботинки с железной оковкой, крестьянам полагались лапти, связанные из узких полосок воловьей кожи, воины гордились своими ботфортами с кольчужной перетяжкой. Сами сапожники шили себе какие угодно ботинки, справедливо полагая, что их обувь – это отражение мастерства и индивидуальности отдельного умельца. Палачи же имели право выбирать мастеров на своё усмотрение, а нанятый сапожник обязан был в точности исполнить детали заказа.

Шоршеткалоки создали местные органы суда, они же защищали интересы граждан Чизмеграда от имени общины сапожников и палачей, которую называли «Старотонач та Шоршеткалэн». Члены общины выносили и обвинительные приговоры, а также определяли условия казни.