Александр Ладожский: Подневольный дьявола

– Ты сам это выбрал, сам пожелал быть таким человеком, теперь жалуешься.

– Да я не жалуюсь, пока меня всё устраивает, просто, когда я захожу в свою квартиру, мне становится так одиноко, хоть на стену лезь, ведь отчасти я виноват в смерти своих родителей.

– Ты знал, что он берёт плату.

– Но я же не знал, что такую большую цену.

– Ладно, не вини себя. Давай лучше поговорим о твоей жене, какая она будет. И ещё я хочу кота. – Матвеевич вдруг запрыгал, как ребёнок.

– Но я ещё не достроил свой новый дом. Я хочу привести жену в новый просторный и светлый дом, поэтому надо ещё немного подождать.

– Как новый дом? – вдруг перепугался Матвеевич. – Ты что, бросишь свою квартиру? Ты бросишь меня? Как же так, как же так. – Бурчал Матвеевич и вдруг стал исчезать.

– Ты что, ты что, Матвеевич? Я думал, ты пойдёшь со мной. Матвеевич, ты чего? – но его уже не было. Ден оглянулся по сторонам и не понял, что его так обидело.

– Матвеевич, появись! – властно сказал он. Из угла послышалось шуршание и недовольное сопение. Он появился. Вид у него был просто ужасен.

– Ты что, Матвеевич, я думал, ты пойдёшь со мной.

– Я домовой, и я привязан к этому месту. Ещё при Наполеоне я уже был здесь. Это моё вечное пристанище. До тех пор, пока будет существовать Земля, я буду на этом месте. Даже если здесь будет пустырь, я отсюда не смогу уйти.

– Но, как же так? Я слышал от старых людей то, что когда переезжаешь в новый дом, нужно сказать, мол, хозяин мой, пошли со мной, и домовой уходит вместе с людьми в новый дом.

– Так-то оно так, но не так всё просто. Как бы тебе это объяснить.… Есть домовые, как бы назначенные быть домовыми за их прошлые жизни, за грехи или заслуги. А есть такие, кто привязан к конкретному месту, как бы, неупокоенные души. И если на этом месте построят новый дом, эта душа сама собой станет домовым, но если дома не станет, то душа-то всё равно останется на этом месте. Я – одна из таких душ, ставший домовым.

– И ничего нельзя сделать? Какой-то выход должен быть, ведь душами не раскидываются ни Бог, ни Дьявол.

– Но я уже не душа, я уже в теле. Я уже точно не могу сказать, как происходит этот переход в домового. Хотя я точно помню, что тоже подписывал какой-то контракт, если это можно назвать так. На этом месте было сначала здание «Бани», довольно большое. Потом всё сгорело при Наполеоне, и я остался один на пустыре. Часто просто зависал над землёй и парил в воздухе, или бесцельно блуждал по пепелищу. Затем отстроили «Дом культуры». Я обосновался там. Затем произошла революция, половина дома была разрушена, затем Отечественная война. И только в семидесятые годы здесь построили вот этот жилой дом.

– Но здесь довольно много квартир, неужели здесь больше нет домовых, если ты привязан к этому месту?

– Как же нету? Есть. Но они все назначенные, а кто-то пришёл с хозяевами из других домов.

– Но если ты привязан к этому месту, значит, ты должен быть один хозяин.

– Если бы я был духом, я бы был один, а так я уже домовой.

– Вот в том-то и дело! – с надеждой вскрикнул Ден. – Раз ты просто домовой, значит, ты сможешь пойти со мной в наш новый дом, и будешь там один хозяин.

Матвеевич скорчил задумчивую гримасу. Глаза его заискрились. Он явно пытался что-то вспомнить, но не мог. Ден подошёл к бару и наполнил бокал коньяком, затем посмотрел на часы. Было половина третьего ночи. Он вспомнил, что дал своему шофёру выходной, а значит, ему самому придётся сесть за руль. Надо бы выспаться. Хотя ничего важного на завтрашний день не было запланировано, он всё же привык каждый день бывать в своём офисе. Сделав большой глоток, он подумал о том, что завтра никуда не пойдёт, а будет целый день дома. Затем выглянул в окно и посмотрел на небо. Луны не было, зато было полно звёзд. Он закрыл глаза, и его губы стали быстро двигаться. Ден что-то шептал всё быстрей и быстрей, затем он вскинул руки к верху и открыл глаза. На кончиках его пальцев появились голубые искорки. Он постоял так минуты три. Из пальцев его шло голубое сияние, а глаза были абсолютно белыми, без зрачка. Затем он опустил руки, и устало рухнул на диван, взял со столика бокал, отпил глоток и выдохнул:

– Есть, теперь я найду тебя и полюблю всем сердцем, как никто никого не любил. Ты моя! Я тебя вспомнил, и я тебя уже люблю.

Он оглянулся по сторонам. Матвеевича уже не было. «Интересно, что он задумал?» – подумал Денис. Затем встал, подошёл к шкафу, достал подушку и плед и лёг прямо здесь, в гостиной. Он наконец-то вспомнил образ той девушки. Она присутствовала на его встрече с французскими партнёрами. Ну, конечно же! Это она смотрела на него весь вечер, а когда он перехватывал её взгляд, смущённо опускала глаза. Ден улыбнулся и заснул глубоким сном.