Ольга Чалых - За закрытой дверью. Во власти призраков

Сейчас от меня пахнет гарью и бензином. Вчера я дотла сжег злосчастный дом вместе с ее хозяйкой. Я видел ее лицо, искаженное гневом, в окне той самой комнаты, где случилось наше знакомство. Надеялся, что станет легче. Не стало. Мой путь завершен. Этот пистолет я купил вчера на рынке на последние деньги, он поможет мне избавиться от ужасных воспоминаний…

P.S: Заметка в «New Day»: «Двадцатишестилетний пациент психиатрической клиники, двадцать лет назад убивший своих родителей и сестру, застрелился на их могилах, предварительно спалив дом, в котором когда-то и произошла трагедия».

10 мая. 1916 год. Небольшой городок к северу от Гольдена. Богатый дом Меерсов до отвала наполнен гостями. Нет, сегодня не просто чей-то рядовой день рождения. Сегодня единственная дочь Меерсов – Ангелина – выходит замуж. Все готово к отправлению в церковь, но невеста почему-то задерживается.

– Какое разбалованное дитя, – недовольно прошепелявила престарелая тетя Джуди, вытирая полинявшим носовым платочком с лица пот. – Как можно так долго наряжаться… Пошла бы ты узнала, Синди, в чем дело? – добавила она, схватив за руку красивую женщину средних лет.

– Да, пожалуй, нам уже пора, – ответила Синди. – Карета уже давно подана. Наверное, просто прихорашивается.

Женщина разжала цепкую руку своей тети и торопливо взошла по лестнице на второй этаж.

– Ангелина, – громко произнесла она, тихонько постучав в дверь. Однако ответа не последовало. Женщина резко распахнула дверь и увидела свою дочь, стоявшую словно статуя, у огромного зеркала.

– Что-то случилось? Почему так долго? Все гости уже нервничают, – произнесла Синди и почти бегом приблизилась к девушке.

– Все хорошо! Я готова! – уверенно произнесла Ангелина и повернулась к матери.

– Что это на тебе? – удивленно проговорила женщина, осматривая свою дочь.

– Платье, – невозмутимо ответила девушка.

– Это не твое платье. Где твое?

– Это мое платье. Я хочу выйти замуж в нем! – настойчиво произнесла невеста.

– Ничего не понимаю, – Синди недовольно развела руками. – Оно же старое какое-то, пожелтевшее. Где ты его взяла?

– Это платье бабушки. Она выходила в нем замуж, – гордо ответила девушка, с любовью поглаживая бока платья. – Сегодня я вспомнила, как в детстве она взяла с меня обещание, что я выйду замуж в ее платье. Я не могу нарушить свою клятву.

От услышанного Синди покоробило – она не любила разговоров, связанных с ее покойной матерью. И уж поверьте, на то у нее были свои причины.

– Ангелина, это бред! Ты никому ничего не должна. Бабушки давно уже нет в живых. Я не думаю, что она обидится, – Синди приблизилась к дочери и с надеждой посмотрела ей в глаза. – Сегодня ты должна быть красавицей. Надень свое платье, прошу тебя. Не расстраивай нас с отцом.

– Да у меня все равно нет выбора, – ответила девушка и равнодушно указала рукой на то, что когда-то было ее свадебным платьем. Сейчас оно имело достаточно жалкий вид. Во всю длину платье было все сплошь исполосовано на ленты чем-то острым. Подол был грязный. С левого боку виднелась проволока от обруча, придававшего некогда былую пышность. Белые аккуратные цветочки из шелка были оторваны и валялись на полу.

– Что за? Зачем ты это сделала? – перешла на крик мать и замахнулась на дочь, но вовремя взяв себя в руки, спокойный тоном добавила: – Просто бы сказала, что оно тебе не нравится.

– Это не я. Это Феликс, – Ангелина недовольно кивнула в сторону жирного черного кота, вальяжно развалившегося у одного из зеркал. Кот будто бы понял, что речь идет о нем. Он зашипел, оскалил зубы, выставив напоказ свои острые клыки, и юркнул под кровать.

– Гадкий кот. Пережил даже твою бабушку, – злобно проворчала женщина. – Пойдем уже. Дольше задерживать гостей не имеет смысла. К тому же жених уже, наверное, заждался, – добавила она и, нежно взяв дочь за руку, повела вниз. Какое-то странное предчувствие тяготило ее душу. Сердце будто предчувствовало что-то страшное, и оно не обмануло мать.

– Что за платье ты нацепила на себя? – недовольно проворчала тетя Джуди, перехватив по пути к выходу юную невесту. – Уж не платье ли Канди?

– Да, это бабушкино, – гордо произнесла Ангелина.

– Святые мученики, да ты совсем спятила. Во-первых, оно какое-то драное, будто на нем десяток кошек разродилось. Во-вторых, это плохая примета – надевать платье усопшего. Храни Господь ее душу, – запричитала старушка, крестясь дряхлыми пальцами. – В-третьих…