Михаил Киоса - Волосы

А может?..

Вася тряхнул головой, стараясь избавиться от искушения переиграть все заново, придумать какое-нибудь волшебное МЧС, которому он отправит сообщение через не менее магическое дупло. Привет Дубровскому! По вызову тут же придут бравые чародеи во главе с каким-нибудь командиром и прогонят Бабу-ягу из парикмахерской.

Сын ждал его помощи. Неужели ему трудно пробормотать какую-нибудь абракадабру себе под нос да махнуть рукой в сторону окна? На это никто не обратит никакого внимания.

– Ну, вперед – Бабу-ягу побеждать! – Вася широко улыбнулся и протянул детям руки. – Один за всех, и все за одного!

Ноги сами шли по дороге, нахоженной за многие годы. Этим путем он бегал в Грачевку еще пацаном. Там, в овраге, у них с ребятами было тайное убежище, лагерь партизан.

Около парикмахерской Вася, который всю недолгую дорогу до нее придумывал слова, похожие на волшебные, притормозил, повернулся к Жене и спросил:

– Ну и как, готов? Будем Бабу-ягу прогонять или просто мимо пройдем – в парк? А я потом позвоню куда надо, приедут тридцать три богатыря с дядькой Черномором.

«Позвоню?.. Может, так даже лучше. Правдоподобнее, чем волшебное дупло».

– Они наведут здесь порядок.

Ладошка сына в Васиной руке слегка дернулась. Женя посмотрел на отца, и тот заметил во взгляде сына сомнение. Мальчику явно хотелось переложить борьбу с ведьмой на кого-то другого и не показываться ей на глаза.

Вася усмехнулся. Понятное дело, ведь мальчишке сейчас предстоит ткнуть пальцем в какую-нибудь парикмахершу, которая ни сном ни духом не знает о своей колдовской натуре. А если она заметит, запомнит и потом, когда надо будет стричься, расскажет бабушке или маме с папой про все, что было?

– Ну что? – Вася потрепал Женю по голове. – Как поступим?

«Пусть учится преодолевать свои страхи. Это важно, – подумал отец. – Начнет с таких вот пустяков, а там привыкнет и дальше по жизни пойдет сам, не уповая на доброго Боженьку».

Вася поморщился. Мать сперва не была особо религиозной. Затем в ее сознании будто что-то щелкнуло. Она со школьных лет вбивала ему в голову, что все на свете совершается Божьей волей!.. Мол, нечего даже пытаться прыгнуть выше головы. Это грех, гордыня и алчность. Нельзя желать лучшего, чем есть.

Глядишь, он добился бы большего, если бы все эти ее заклинания не лежали камнями в подсознании. Конечно, и так жаловаться, в общем-то, не приходилось. Они не бедствовали. Отдыхать за рубеж ездили регулярно, ремонт в квартире отгрохали такой, что хоть экскурсии води, на даче про кусты-огороды давно забыли. Овощи, ягоды и фрукты можно купить. За городом после рабочей недели полагается отдыхать, а не горбатиться над картофельной ботвой. Машина хорошая, не из дешевых.

– Пойдем, – услышал он тихий голос. – Бабу-ягу прогонять.

Они подошли к окну парикмахерской и встали слева от него. Не особенно большое, оно тем не менее вполне позволяло разглядеть, что происходит внутри залы. Конечно, взрослому человеку. Таким малышам, как Женя, рассчитывать на самих себя не приходилось.

Вася подхватил сына под руки и заявил:

– Ноги выпрями и держи!

Ему вовсе не хотелось, чтобы Женька проехался грязными подошвами по отцовской куртке.

Когда сын выполнил то, что было сказано, Вася аккуратно посадил его на плечи. Теперь Женя получил отличный обзор. Он ойкнул и тут же попросил отца прижаться плотнее к стене, так, чтобы парикмахершам их не было видно.

Вася послушно выполнил просьбу и улыбнулся. Надо же, как сын вжился в роль. Словно там, в парикмахерской, и в самом деле сидела ведьма.

Женя вдруг подался вперед, наклонил голову, и Вася едва успел принять серьезный вид.

– Папа, я выгляну и тебе сразу покажу, – по-прежнему шепотом сказал сын, глядя на отца сверху вниз.

Вася кивнул и чуть-чуть отклонился от стены.

Люба стояла за его спиной. Пользуясь тем, что ее не видят, она скорчила гримаску.

– Тоже мне, устроили тут цирк, – пробормотала девочка любимое выражение классной руководительницы Елены Сергеевны.

Она огляделась, поколебалась пару секунд и быстро забежала на лестницу, которая находилась позади и вела к продуктовому магазинчику, располагавшемуся по соседству с парикмахерской. С широкой площадки перед входной дверью ярко освещенная зала открылась ей почти целиком.

Люба вытянула шею. Интересно, кого ее глупый братик назовет Бабой-ягой? Отчего-то слегка волнуясь, она заглянула внутрь.

Справа, у окна, стригла какого-то старого толстяка тощая тетя. Она то и дело улыбалась ему, но в ответ получала лишь хмурые взгляды. Это Люба увидела в зеркале.