Гореликова - Дурная кровь

– По фигу! Что-то не нравится мне здесь, – Леха огляделся.

Поверх покосившегося забора виднелась крыша соседнего дома, такого же неприглядного и грязного.

– У тебя есть другой выбор?

– Нет.

– Ну, тогда и не жужжи. Денег им дадим за ночлег?

– Они вроде и без денег были согласны. А нам, если сейчас все отдадим, а потом все-таки доберемся до шоссе, нечем будет с шофером расплачиваться.

– Думаешь, даром не подвезут?

– Что-то я перестал верить в людское бескорыстие. Особенно глядя на этого малахольного Витька и милейшую Анну Степановну.

– Егоровну.

– Без разницы, – отмахнулся Сергей.

– Вот ведь филосОф. Не надо по одному факту обобщать.

– Во-первых, не по одному, а по двум. А во-вторых…

Пикироваться они могли до бесконечности, но тут Сергей, заметив рядом с собой старуху, замер на полуслове. Нет, она не подкралась незаметно, просто – очутилась рядом. Материализовалась, возникла из ниоткуда.

– Ну, гости незваные, прошу в дом! – приказала старуха.

***

Старухина изба состояла из одной комнаты, низкой и пустой, без полатей и перегородок. Русская печка, стол со стульями в центре, дальний угол, занавешенный ситцевой простыней – вот и вся обстановка.

Закат угасал, и по углам сгущался сумрак, и только из-за печной дверцы вырывался красно-желтый огонь – там яростно горели дрова.

«Хорошо, тепло и безопасно, – подумал Сергей. – Не то, что в лесу».

– Заходите, гости, располагайтесь.

– Бабушка, попить не дадите? – попросил Лешка.

– Тоже мне, внучек нашелся! Анна Егоровна я.

– Простите, пожалуйста, Анна Егоровна. Не будете ли вы так любезны угостить нас стаканчиком водички? – Лешка церемонно склонил голову.

– Ох, и разговорчивые гости мне достались, – покачала головой старуха. – Ладно, сейчас принесу, – и пошла в сени.

Сергей прошелся по комнате, разглядывая обстановку. Сбоку в печке он обнаружил нишу, в которой между закопченными чугунками лежали какие-то камни и валялись пучки засохшей травы. В самом углу было еще что-то, прикрытое грязной тряпкой. Сергей попытался приподнять, но тут под руку вспрыгнул кот и ощутимо боднул здоровенной головой. Сергей отошел обратно к Лехе.

– Что там? – спросил тот.

– Да фигня всякая. Чугунки, кастрюльки.

Вернулась старуха.

– Пей… внучек! – сказала она, протягивая жестяной ковшик. Потом посмотрела на Сергея. – Это тебя в Москве профессора научили по чужим вещам шарить?

Сергей смутился. Присутствие старухи действовало угнетающе, он жалел, что они не остались у Витька.

– Да я просто хотел посмотреть, – попытался он оправдаться.

– В следующий раз не хоти! – отрезала старуха.

– Извините.

– То-то же. Есть хотите? – более миролюбиво спросила она.

– Да мы…

– Нечего мыкать! Хотите – так садитесь за стол, а нет – так идите спать.

Есть хотелось ужасно, до рези в животе. Ребята мигом уселись за стол на древние скрипучие стулья с продавленными сиденьями.

Старуха достала из печи большую кастрюлю, разлила по мискам суп и отрезала каждому по ломтю хлеба. Они уже привыкли к тому, что местный хлеб был не белый, как в Москве, а скорее серый, но старухин же хлеб был еще хуже: напоминал глину – сырой, тяжелый и какой-то грязный.

– Больше ничего нету, – сказала старуха, заметив переглядывания.

– Спасибо, нам и так достаточно, – вежливо ответил Сергей, а сам подумал: «Мысли она, что ли, читает?»

Суп был горячий и очень вкусный. Они жадно ели и суп, и хлеб, не замечая глинистого вкуса, только ложки скребли по дну жестяных мисок.

Старуха уселась на лавке, у противоположной стены. Кот лежал у нее на коленях и довольно урчал. Иногда из печи доносился похожий на хлопок звук – это дрова лопались в пламени – и тогда кот напрягался, как стальная пружина под слоем мышц, покрытых шерстью. Его широко раскрытые глаза казались бездонными, а черные зрачки походили на тлеющие от ненависти угольки.

Лицо хозяйки было в тени, но Сергей чувствовал, что она не сводит с них глаз. Такое ощущение, будто по коже ползает надоедливое насекомое.

Огонь в печке разгорелся еще больше. Тени стали резче, и стало казаться, что старуха старше, чем показалось в начале. Теперь Сергей решил, что ей лет за восемьдесят.

Старуха поставила на стол эмалированные кружки с темной дымящейся жидкостью.

– Чай местный, – пояснила она.

Пахло травой, кажется, мятой или чем-то подобным. Леха выпил кружку почти в один присест. Сергей терпеть не мог настои, поэтому смог осилить только половину. Однако и от половины развезло почище водки. Он физически ощущал, как его голова разрослась, сделалась непропорционально огромной, тяжелой.