Сергей Борблик - Заблудшие души

Еще эти косые взгляды Эмира добавились («Давненько ты подумывал избавиться от меня, а потом и от отца, и прибрать к своим рукам таксопарк» – думал Янош), и жалостливые – отца. Янош понимал, что долго так не может продолжаться – он просто не выдержит. Но ничего не мог с собой поделать, руки опускались… Нужен был какой-то толчок извне.

И этот толчок не замедлил появиться! Точнее, наступил день суда.

Янош был готов – даже побрился по этому случаю, первый раз за неделю! Не столь важно было Яношу слушать, что там говорят, обсуждают, о чем спорят – слушал он вполуха, потому часто отвечал невпопад, и судье частенько приходилось переспрашивать. В мыслях Янош был уже там, в светлом будущем…

– Гражданин Костюшос! Костюшос Янош! Суд вызывает вас для дачи показаний!

– Ах, да! Сейчас!.. «Будь, что будет, скажу только правду, вину на себя брать не буду!»

– Значит так. Вечером 28 мая сего года по дороге в таксопарк №17 после 8-часовой смены я попал в ДТП по вине герра Шлезинга, присутствующего в зале. Он попытался обогнать меня справа по той же полосе движения, при повороте направо. При повороте мой автобус слегка занесло, и он прижал джип герра Шлезинга к бордюру. Перед поворотом я видел джип метрах в 200—300 позади, но затем он очень быстро набрал скорость, нагнал меня, и я не успел предотвратить столкновение. Вот и все, ваша честь.

– Правильно ли я поняла, что вы теоретически могли предугадать маневр джипа и предотвратить ДТП?

– Теоретически мог, но вообще-то я не провидец. Потому и не предотвратил.

– Но вы бы могли, если б внимательно смотрели в зеркала проанализировать возросшее ускорение джипа и понять, что он торопится и где он будет в следующий момент времени, и дать ему себя обогнать на повороте, немного снизив скорость и сдав левее?

– Теоретически мог бы, – усмехнулся Янош, – но я не хотел выезжать на встречную полосу, тем более, это против правил…

– Я вас услышала, гарантируете ли вы, что были трезвы на момент аварии? Вы же не смогли быстро среагировать на изменившуюся дорожную обстановку и принять верное решение?

Яноша прошибло потом. Что-что, а такого поворота событий он не ожидал. «Это даже хлеще, чем обгонять на повороте!» Янош молчал, негодование вскипало неуправляемой волной. Только он собрался ответить как судья спросила:

– Сержант Радзюш! Подтверждаете ли вы то, что почувствовали запах алкоголя от Костюшоса Яноша при проведении осмотра места ДТП? И что он отказался пройти медицинское освидетельствование после ознакомления с протоколом?

– Да, ваша честь! Оба пункта подтверждаю.

– Спасибо, сержант, суд удаляется на совещание – голос судьи был властен и непреклонен, и не сулили ничего хорошего. Черная мантия и суровое выражение лица дополняли картину. Герр Шлезинг и его дружки улыбались, глядя на растерянного Яноша. Всё произошло так быстро, что Янош даже не успел опомниться…

Янош покраснел до кончиков ушей, казалось, из них валил пар. От такой несправедливости буквально дыханье спёрло, Яношу стало душно, тесно, в этом полумраке зала заседаний. «Ведь он ничего не говорил мне тогда об алкоголе, об освидетельствовании, как он может так говорить сейчас??!» Слова застряли в горле… «Какой позор!» – подумал Янош, увидев в зале недоуменное лицо Маши, а рядом лицо Горана, о чём-то эмоционально говорившего с отцом, и лицо самого Лайоша, с жалостью и горечью смотревшего на сына.

– Суд вынес свой вердикт – громкий голос судьи вернул Яноша к реальности. Звуки сыпались словно удары по тяжелым барабанам: бом-бом-бом…

– … взыскание в размере 20 тысяч форинтов суду за судебные издержки, 500 евро господину Шлезингу за ущерб, нанесенный принадлежащему ему автомобилю, и 100 евро – ему же за моральный ущерб! Изьятие водительского удостоверения на срок 1 месяц! Вердикт окончательный и обжалованию не подлежит!

Яношу уже было все равно – он не хотел бороться с таким обществом. Герры довольно улыбались. Только вот за близких и родных было обидно…

На следующий день Яноша вызвали на заседание профсоюза, где ребром поставили вопрос о его профпригодности. Пришлось идти. Вообще, Янош не жаловал профсоюз своими частыми посещениями, был там довольно редко, только по крайней необходимости. Все эти госорганизации, типа профсоюзов, загоняющие тебя в какие-то навязанные рамки как бы для твоего же блага, претили Яношу. Но без них никуда…

На заседании первым слово взял Эмир, председатель. Кто ж еще? «Всего менее двух лет тому назад приехал на работу сюда – и на тебе! Да, цепкий мужичонка!» – подумал Янош. Выступление Эмира напомнило ему сцену из какого-то старого советского фильма, где на комсомольском собрании строго отчитывают какого-нибудь тунеядца \ дебошира, или просто свободолюбивого гражданина. Так было похоже, что аж смех разбирал – только неизменный графин с водой на трибуне был заменен на минералку, а обращение «Товарищи!» – на «Коллеги!». Янош аж улыбнулся, чем вызвал несколько косых взглядов в свою сторону.