Олег Ерёмин - Волны и небо!

Витя молчал минуты две. Стоял, прислонившись к калитке и уставившись в одну точку. Только желваки бродили по щекам. Потом вскинул голову, облизал губы:

– Когда идем?

Яркий день. Зеленая трава и кипы деревьев на краю пустыря. Редкие пушистые облачка в вышине.

Лена сидела в траве, поджав под себя ноги, и, чуть щурясь от Солнца, смотрела на стоящих поодаль ребят.

Высокий стройный Юрий, в своем темно-сером комбинезоне с вышитыми золотом и серебром знаками, был гибок и красив, как дикая кошка. Черные волосы вороньим крылом перечеркивали лоб, быстрые и плавные движения рук уверенно чертили в воздухе чуть светящиеся иероглифы.

Витя стоял в двух шагах от него. Как всегда нахохлившись и сжавшись. Но глаза, опять же, как всегда, его выдавали. Чудесные глаза, в которых мечутся непокорный ищущий дух и глубоко спрятанная от самого себя страстность. Они так влекли к себе Лену, так будоражили ее.

Лена давно прекратила попытки вызвать Виктора на откровенность, раскрыть его. Зачем? Может Витя и будет лучшим любовником, чем Юра, но их отношения сразу потеряют ореол романтики и острый привкус несбывшейся возможности. Нет, не станет она ловить журавля, тем более, когда в руках такая чудесная синица. С Юрой удивительно легко, весело, интересно. Он сильный и смелый. А что до его излишней самоуверенности, так это даже хорошо. Его легче контролировать.

«Ладно, хватит, – Лена привычно оборвала поток мыслей. – Копаться в себе и переживать ты будешь потом. А сейчас смотри и запоминай».

И она смотрела, холодно и отстраненно, фиксируя каждую мелочь, каждый жест и слово, произносимое там, у Провала.

Юрий остался сзади. Он внутренне подобрался, неотрывно, цепко следя за идущим к Провалу Виктором.

Ощущение связующей нити. Упругий толчок повелительно ткнул Витю в спину. Шаг. Второй, третий. Спровоцированное извне движение, погрузившее Виктора в Ничто. Или Нечто?

Каскад.

Каскад огней и света. Дикий безумный хоровод неопределенных очертаний и резких линий, пролетевший мгновенным вихрем, оставившим после себя гулкий вакуум.

Отдаленный блеклый отсвет. Нарастающий, властно охватывающий и насквозь просвечивающий одновременно.

Холодная промозглая сырость. Монотонный звон капели. Придыхание шепчущих отзвуков, многократным эхом бьющих в тугие невидимые стены. Тени, уплотняющиеся в полуреальные предметы непривычных форм.

Виктор поднял прозрачную руку, потянулся к ближайшему из них. Тот резко выдвинулся из вязкого тумана, приобрел реальную вещественность. Рука, преодолев легкое сопротивление, погрузилась в холодную инородность.

Ощущение собственной нереальности пронзило Виктора, на мгновение парализовав непонятным страхом. Он здесь не существовал. Он мог быть чем угодно: ветром, дымом, зыбью, но не существом. От осознания этого мысли пришли в расстройство, сумбурно замельтешив, забегали, наталкиваясь, перекрывая одна другую.

Но извне пришла теплая мягкая волна, угомонила разбушевавшийся рассудок. Юрий усиленно пытался вернуть Виктора в равновесие, посылая ему силу спокойствия.

Жужжание. Рой женских голосов, попеременно нарастающий и стихающий, постепенно усиливающий давление, переходящий в настырный гул, с каким-то неестественным упорством прогибающий стенки сознания, пытающийся проникнуть внутрь. Поток прорвался, захлестнул Виктора волной бредовых образов, обнаженных тел, сплетенных в неимоверно страстных позах, развратных, вызывающих стыд, отвращение и болезненное влечение, выворачивающих наизнанку душу и изматывающих тело.

Виктор закричал, но не услышал своего крика. Вернулся страх. Обрушился на него, увлекая в бездонную пропасть, в хаос животного ужаса. Обезумев, Виктор рванулся прочь, в панике цепляясь за спасительный канал связи с Юрой.

Перед глазами сужающийся хобот тоннеля, по которому он несется, вытягиваемый напарником. Скорей! Быстрей, пока не сомкнулись двери, замыкая его в этом адском рае…

Горловина. Проскок в Свой мир.

Разбалансированное, покачивающееся тело. Осторожная, неуверенная поступь. Нескоординированные движения.

Юрий жестко схватил его за плечи, сильно встряхнул, приводя в чувства.

Два бледных, в испарине, лица, две пары глаз, объединенных общим знанием. Одно – исполненное ужасом, другое – лихорадочным восторгом первого проблеска понимания. Не сговариваясь, товарищи, поддерживая друг друга, шаткой походкой побрели к бегущей навстречу Лене.