Анатолий Старов - Божок

Только они сели за стол и приступили к ужину, как Венедикт почувствовал, что по его ноге кто-то энергично водит ногой. Он с удивлением взглянул на Пелагею. Та сидела с каменным лицом, сосредоточенно закусывая грудинкой очередную рюмку водки, которую она только что лихо выпила. Пила она легко и непринужденно. Венедикт даже позавидовал этой ее способности.

Венедикт взглянул на Николая. Тот настороженно сидел, внимательно наблюдая за реакцией своего гостя.

– А что, у вас дети есть? – поинтересовался Венедикт.

Собственно говоря, ему было глубоко до лампочки, есть ли у соседей дети. Спросил, чтобы как-то завязать разговор и нарушить нависшую напряженную тишину. Да и Пелагею нужно было как-то отвлечь от ее слишком открытых сексуальных притязаний. Он почувствовал, что ее нога перестала гладить его. Ему даже показалось, что супруги даже вздрогнули от его вопроса.

Они переглянулись. Николай отвел глаза в сторону и сразу как-то постарел, сгорбился. Пелагея после некоторого неловкого молчания тяжело вздохнула.

– Да, у нас был сын Саша. Он год назад умер. Точнее погиб при невыясненных обстоятельствах. Теперь вот остались мы вдвоем со стариком.

– Искренне соболезную. Извините, я не знал о вашем горе, – смутился Венедикт.

– Чего уж… Прошло уже много времени, как его не стало, – вздохнул Николай.

Хозяин дома, тяжело приподнявшись со стула, потянулся за бутылкой.

– Давайте выпьем за упокой его души, раз уж разговор зашел о нем, – разливая водку по стаканам сипло предложил он.

Выпили за упокой души Александра. Потом пили за здоровье присутствующих, потом – за здоровье отсутствующих. Вскоре была открыта вторая бутылка, третья. Венедикт от бурных возлияний уже начал с трудом соображать. Хозяева тоже уже были весьма пьяны, но держались бодро. Видно сказывалась большая тренировка в этом вопросе.

– А как он погиб? – поинтересовался Венедикт, старательно пытаясь поддеть вилкой небольшой соленый огурчик.

– Странная это была смерть, – Николай утер ладонью слезу, неожиданно заскользившую по щеке. – Саша наш работал археологом. Последние годы они проводили раскопки где-то на Алтае. Подробности мы не знаем. Нам он писал редко, об экспедициях ничего не рассказывал. А вот перед смертью после последней экспедиции неожиданно приехал к нам на дачу. Сказал, что хочет отдохнуть. А мы только рады были, само собой. Только позднее узнали, что он уволился из института.

Я с Пелагеей, воспользовавшись подвернувшимся случаем, оставили его на хозяйстве и поехали в город за пенсией. Когда через несколько дней мы приехали утром на дачу, он лежит, вот здесь под лестницей, – Николай, повернувшись на стуле, показал на место, где был обнаружен труп сына, – и голова на бок свернута. Мы к нему, да какой там? Закоченел уж давно. Видно ночью это и приключилось. Как все это произошло, мы не знаем. Вызвали, естественно милицию. Милиция пришла к выводу, что ночью он по какой-то надобности спускался по лестнице, споткнулся, да и полетел вниз головой. – Николай глубоко вздохнул. – Несчастный случай, одним словом.

– Он что, выпивший был?

– Да нет, что ты, окстись! Саша у нас не пил практически. Так, по праздникам, рюмку-другую, и все, – обиженно промолвил Николай.

– Хм, действительно странно. Совершенно трезвый мужчина в расцвете сил падает с лестницы и сворачивает себе шею. Странно… – пробормотал Венедикт.

– Вот погоди, мы сейчас тебе кое-что покажем. Никому не показывали, а тебе… – пробормотала заплетающим языком Пелагея. – Мы чувствуем, хороший ты человек.

Слегка покачнувшись, она тяжело облокотилась о стол, встала и, с трудом передвигая ноги, шаркая стоптанными тапочками по щербатому, давно некрашеному полу, подошла к старому серванту, занимающему почетное место в небольшой кухне. Сбоку его поманипулировала чем-то, нажала на какую-то доску, слегка сдвинула ее в сторону. Под доской образовался небольшой тайничок. Женщина достала что-то из образовавшейся ниши.

В первый миг в неярком свете электрической лампочки Венедикту показалось, что она несет небольшой тубус. Но когда она, не спеша вышла на освещенное место, оказалось, что это сверток.

– Вот и все, что осталось нам от сына, – грустно пробормотала она. Развернув кусок черного бархата, показала Венедикту нечто, похожее на куклу, сделанную из камня.

– Что это? – заинтересовался Венедикт.

Он непроизвольно бросил взгляд на кусок ткани, который остался в руках Пелагеи. Заметил, что кроме статуэтки там лежал еще какой-то сверток. Но в комнате было темновато, и подробности он не смог разобрать. Да и Пелагея быстро завернула ткань.