Алёнка Ёлка - Проклятье Тишило. Мистический сборник исторических повестей

Король Олаф, высокий тучный мужчина, радостно распростёр объятия навстречу Ярославу. Они поприветствовали друг друга, началось вручение подарков, взаимный обмен любезностями. Конечно, Олаф знал, зачем явился к нему Ярослав. Русский князь уже писал ему о своих намерениях и не получил отказа. Но шведский король всё равно чувствовал некоторую неловкость. После всех необходимых церемоний он усадил князя рядом с собой за стол, накрытый специально по случаю приезда дорогих гостей. Только когда праздничный обед начался, стали подниматься одна за другой чаши с вином, зазвенели ножи о тарелки, забегали слуги, Олаф объяснил Ярославу своё замешательство.

– Понимаешь, конунг Ярицлав, ещё раньше я обещал свою дочь норвежскому королю Гарольдсону. Не пойми меня неправильно, по мне ты больше достоин моей дружбы. Но я уже дал слово. И теперь решил, что моя дочь будет выбирать, кто станет её мужем, – развёл руками Олаф.

Ярослав даже обрадовался возможности избежать этой женитьбы. Сразу захотелось домой, обратно на Русь… терзаемую распрями.

– Где же сама невеста, конунг? – отбросив предательские мысли, решительно спросил Ярослав.

– Ты рано приехал, она не готова была. Но сейчас вот-вот должна появиться.

Не успел Олаф это сказать, как двери в тронный зал распахнулись и появилась величественная и прекрасная принцесса Ингегерда в красном бархатном платье, отороченном чернобуркой. Гордая осанка, высоко поднятая голова, надменный взгляд – вот чем встретила она русских гостей. Олаф подозвал дочь и, нежно, по-отечески взяв её за руку, подвёл к Ярославу. Князь замер, ему даже пришлось несколько раз моргнуть, чтобы убедиться, что перед ним человек, а не призрак. Ингегерда оказалась той самой печальной незнакомкой, которую он встретил утром на берегу. Любой, кто с восхищением смотрел на неё в этот момент, мог подумать, что она горделива и равнодушна, но Ярослав видел красные от слёз глаза, приоткрывшийся от изумления ротик, лёгкую, едва уловимую дрожь руки, которую она протянула ему для поцелуя. Ингегерда была удивлена так же, как и он. На её бледных до того щеках появился лёгкий румянец. Князь, поцеловав изящную ручку, не спешил её отпускать. Так же, как утром на берегу, их взгляды встретились, и сердца наполнились верой в чудо.

Олаф, довольный, что долгожданная встреча состоялась, решил перейти сразу к вопросу, мучавшему его последние несколько месяцев:

– Дочь моя, теперь ты знаешь обоих своих женихов. У тебя острый ум и доброе сердце, выбирай, чьей женой ты хочешь быть.

– Хорошо, отец, – спокойно ответила Ингегерда, не отводя глаз от Ярослава.

– Прежде чем ты что-нибудь решишь, принцесса, – уверенно молвил князь, – позволь сделать тебе подарок.

И он достал из мешочка, висевшего на его поясе, золотую кувшинку. В зале послышался восхищённый шёпот. Столь искусно сделанного украшения не видел ещё никто. Если бы Ярослав знал, какую ошибку совершает, то, наверно, немедленно приказал расплавить брошь, а полученное золото вылить в бушующее море. Но он не знал, и коварный цветок оказался в руках шведской принцессы. Стоило её нежным пальчикам коснуться холодного металла, как Ингегерда побледнела. Не смотря больше в сторону Ярослава, она подошла к отцу и ровным надменным голосом сказала:

– Я выйду замуж за того, кто окажется сильнее в честном поединке.

Объявив свой приговор, принцесса удалилась. Все вокруг засуетились. Олаф выглядел расстроенным, и было непонятно, что больше его огорчило: решение дочери или суровые взгляды русского князя. Ярослав чувствовал себя обманутым. Он не мог поверить, что слух не подвёл его. Перед мысленным взором князя до сих пор стояли счастливые глаза его Герды, когда они вновь встретились…

День выдался на редкость нервным и беспокойным. Ярослав решил, что ему многое нужно обдумать, и тоже ушёл в отведённые для него покои.

3

Гарольдсон не заставил себя ждать. Поединок за руку прекрасной шведской принцессы состоялся через неделю после прибытия русских гостей. Специально для этого во дворе королевского дворца соорудили деревянные трибуны для зрителей, а над ложей Олафа и Ингегерды сделали навес из пурпурного бархата.

Во время томительного ожидания поединка Ярослав несколько раз пытался найти возможность поговорить с Ингегердой наедине, но безуспешно. Принцесса редко покидала свои покои, а во время официальных обедов держалась надменно и в глаза князю не смотрела.

Обычно такой рассудительный и уравновешенный Ярослав совсем потерял голову. Бывали минуты, особенно после приезда норвежского короля Гарольдсона, когда Ярослав хотел всё бросить и не бороться за руку коварной красавицы. В нём говорила обида влюблённого, а не страх перед грозным соперником, который, надо сказать, был выше князя на целую голову, но не сильно шире в плечах.