Андрей Мацко - Цикл полной луны. Новеллы

Мне нельзя было терять времени.

Вскочив с постели, я бросился в окно. Этаж оказался вторым. Конечно, возможно я что-нибудь сломал, но было плевать.

В стоящей неподалёку «скорой» кто-то сидел, и мне пришлось выкинуть его на обочину. Ключ оказался в замке зажигания – тут повезло.

Подъехав к дому, я забежал внутрь и запер дверь. Достал свой «кольт», вложил лишь один патрон – на большее времени не было, протяжный вой полицейских сирен доносился со всех сторон. Когда я приставил ствол к голове, копы уже были здесь.

С ударом ноги, выбившим дверь, я нажал на курок. Сухой щелчок оповестил меня о том, что произошла осечка, и в тот момент единственное, о чём я подумал, – это что действительно глупо спорить с судьбой…

Конечно же, мне никто не поверил.

Никаких женщин, манекенов, крестов – ни-че-го.

Я не оправдывался, поэтому суд длился недолго, и приговор – электрический стул, вынесен на сегодня.

Я успешно прошёл все психологические тесты, но полагаю, что всё же сошёл с ума.

Я пишу, а внутри – пустота.

Эта пустота состоит из горя и радости. Я потерял самое дорогое, что у меня было, получив взамен лишь бесконечный аттракцион ужасающих воспоминаний и повторяющихся кошмаров…

А радость здесь лишь от того, что, наконец-то, хоть таким образом, я смогу забыть этот кошмар…

Не знаю что будет дальше,.. наверное, Ад…

Осталось совсем немного, чтобы это выяснить, но пока я всё ещё жив, а значит, вплоть до моей смерти перед глазами останется та самая, полная луна кроваво-красного цвета…

«… Она не чувствовала зла,

Просто

Она пропахла злом сама

Остро…»

А.М. 1 1 Из моего текста песни «Сумрак» (Прим. авт.)

Она быстро достала ключ и уверенно вставила его в замочную скважину. Сторонний наблюдатель удивился бы – ловко для слепой, очень ловко. Даже чересчур. Ключ повернулся на два оборота, механизм замка щёлкнул, она вошла в свои владения.

Грациозна, стройна, красива и умна – не перечесть, как часто в её адрес слышались подобные комплименты, но… был и минус – она ужасно видела. Точнее, они так думали.

Нет, она не была слепой, скорее даже наоборот – настолько зрячей, что не могла смотреть. Поэтому практически не снимала тёмных очков – за их стёклами она видела немногое, но этого хватало, чтобы не падать в открытые люки и не попасть под машину на перекрёстке.

Дверь отворилась, и красотка вошла в свои покои – три комнаты на четвёртом этаже семиэтажного дома. Она жила одна, поэтому места было предостаточно. Хотя… в последнее время по ночам она делила комнату с другим…

Он снова провожал её с работы домой. Ему доставляло неимоверное удовольствие думать о её беспомощности – уже три дня она не знала о том, что ночует не одна. Уже три ночи он наблюдал за этой потрясающе красивой молодой женщиной, и прекрасно знал если не все, то большинство её повадок в постели – вот она томно потягивается, сидя на краю кровати, ползёт, как кошка, к подушке и, касаясь ее головой, томно, с выдохом, опускает голову.

Она засыпала минут двадцать… а затем ей становилось жарко, и она раздевалась.

Совсем.

К этому моменту он обычно уже доходил до точки кипения, и ему было неимоверно тяжело держать себя в руках – сдерживаться, когда так хотелось, наконец, выйти к ней… Но это испортило бы всю Игру, так что…

Он ждал…

Она прекрасно знала, что он здесь.

Чёрт, её и саму безумно сильно заводила эта игра – вот уже третий вечер, а он всё никак не ведётся на её провокации!

Она ложится в постель с одной целью – завести его, вытянуть к себе… А он как будто выжидает чего-то.

Она прекрасно знает, что он делает там, в сумраке, за углом её спальни, глядя на неё – обнажённую, сводящую мужчин с ума… Она сама дико возбуждалась от этих мыслей, сама сходила с ума…

А он ждал…

Ждал, как и с остальными, ранее.

Это был своего рода ритуал для него – иначе ведь не интересно. Он давно зазубрил, что жертву необходимо напугать – только тогда полученное удовольствие будет максимальным.

А ради чего это всё? Правильно, ради удовольствия. И две недели назад, и месяц и… когда там ещё – не важно, но все эти крики, жертвы и смерти – ради игры , ради удовольствия .

Чем больше убийств он совершал, тем сильнее и отчётливее понимал, что наказание ближе и страшнее, но остановиться уже не мог. И не хотел.