Виктория Данилова: Екатеринбургский цирюльник

Ночь дежурства прошла без единого вызова. Возвращаясь домой, Игорь уже не сомневался, он встретится с Кирой. Да, это не во время, но это необходимо, необходимо им обоим. Сколько можно бегать от прошлого? А именно это он и делал все эти годы, стараясь не думать, стараясь не вспоминать, стараясь забыть тот страшный день. Кира имеет право высказать ему то, что все эти годы держала в себе, и одна, без его поддержки, справлялась с их общим горем. По крайней мере, она, эта встреча, даст возможность поставить точку в бесконечных самообвинениях обоих. Игорь не пытался представить, как поведет себя бывшая жена. Он не подбирал подходящих слов для разговора, он понимал, что в этом случае любой заранее подготовленный сценарий будет очередной ложью и попыткой оправдать самого себя. «Пусть будет все так, как будет», – решил мужчина. А Анне он все объяснит, он расскажет ей правду. К чему нужен этот скелет в шкафу их семейной жизни, который рано или поздно вывалится наружу, и выберет для этого самый неподходящий момент.

Вернувшись к себе домой, Збруев не стал больше звонить Анне. Потом, все потом, решил он. Мужчина, побродив по квартире, зашел в ванную и залез под душ. Он простоял под водой достаточно долго, пока не почувствовал, что внутреннее напряжение и волнение стали стихать. Обмотав полотенце вокруг себя, Збруев посмотрел в зеркало, и тут же, взял в руки станок. Сбрив проросшую за сутки щетину, он еще раз критически осмотрел свое лицо, после чего провел пальцами по короткому ежику волос.

– Пойдет, – сказал вслух мужчина и вышел из ванной.

Не задумываясь, он направился к холодильнику, достал недопитую когда-то бутылку водки и вылил ее содержимое в кружку, стоящую на столе. Залпом, осушив посудину, Игорь подцепил пальцами печенюшку из вазы и глубоко вдохнул ее запах. Он не стал закусывать, а вернул печенюшку на место. Вместо закуски мужчина достал сигарету, и, прикурив, глубоко затянулся. Никотин и алкоголь не заставили долго ждать, и Збруев очень скоро почувствовал приятное расслабление.

– Спать, спать и спать. У тебя еще есть время, – сказал он себе и отправился в спальную.

Так и не снимая полотенца, мужчина упал на кровать, и, накинув на себя покрывало, вскоре заснул.

Игорь спал крепко и не слышал мобильник, который дребезжал в кармане форменной куртки. Его разбудил звонок в дверь. Открыв глаза, он какое-то время ничего не понимал и соображал, кто же может так упорно давить на звонок. А тот не смолкал, и Збруеву ничего не осталось, как встать и впустить настырного гостя. Не глядя в глазок, он открыл дверь.

– Ты не брал трубку, – без всяких приветствий начала женщина, стоящая на пороге.

– Кира? – ошарашенный Збруев попятился.– Кира? А сколько времени?

– Может, разрешишь войти?

– Да, конечно, проходи. Я, кажется, проспал. Извини, – оправдывался мужчина.

– Вижу. Давай, собирайся, я подожду, – Кира прохаживалась по коридору, окидывая взглядом стены.– Ничего, что я без разрешения? – спросила она, пройдя на кухню и усаживаясь за стол.

– Ничего, располагайся. Я сейчас, – Збруев поспешил одеться.

– А у тебя уютно. Стало лучше, чем тогда, – она не договорила когда, в этом не было смысла.

– Да. Ремонт недавно сделал. Чай будешь? Или ты кофе любишь?

– Ты иди, умывайся, одевайся, собирайся, а я тут похозяйничаю сама. Ты же не против?

– Нет, – Игорь скрылся в ближайшей комнате и вышел оттуда уже в джинсах.

Держа в руках футболку, мужчина прошел в ванную. Когда он оттуда вышел, Кира уже приготовила кофе и достала из холодильника колбасу и сыр.

– Перекуси, и поехали.

– Да я только кофейку.

– Как хочешь, – женщина убрала продукты обратно в холодильник.– Что ты так смотришь на меня? Изменилась? Постарела?

– Нет, – соврал Збруев.

На самом же деле, мужчина был в шоке. Что стало с той Кирой, которую он когда-то знал, когда-то любил! От той юной, хрупкой девушки не осталось ничего. Перед ним сидела постаревшая женщина. Ее располневшая фигура не была безобразной, но, впившиеся в тело джинсы и обтягивающая майка только портили ее, выпячивая на показ накопленные излишки. Окрашенные в каштановый цвет волосы обросли, обнажив родной оттенок с проблесками седины. Неухоженные руки давно забыли, что такое маникюр. А лицо, не балуемое кремами, было сероватого оттенка. Помада красного цвета казалась нелепым пятном и только подчеркивала образовавшиеся вокруг рта морщины. От той Киры остались только глаза, и то, они глубоко ввалились и уже не казались большими.