Даниил Всеволодский - Колыбельная в метель

Белые хлопья пушистого снега мерцали в свете фар и через пару мгновений исчезали в кромешной тьме. Пушистые ели, посеребренные белыми шапками снега, мерно раскачивались под порывистым ветром, издавая завывающее гудение. Сугробы, переметаемые ветром, волнами струились по краям дороги. Колеса новенького «Форда» стучали по обледеневшему асфальту.

В салоне едва слышно жужжал кондиционер. Тусклая подсветка над передним сидением бросала слабые отблески на страницы раскрытой книги.

– Сереж, мы должны были добраться до города, – сказала вдруг сидящая на переднем пассажирском месте женщина, откладывая книгу и глядя на часы на запястье, – около трех часов назад. Ты уверен, что мы едем в том направлении? Указатель на разъезде был полностью занесен снегом. Так, может, мы все-таки не туда свернули?

– Ань, мы ездили к твоей сестре раз двести! – воскликнул вдруг водитель, вытягивая затекшие руки на руле, – Ещё на старой машине. На этой дороге всего одна развилка. И на неё нужно повернуть налево, как мы и сделали. Где, черт возьми, мы могли не туда свернуть?!

Выкрикнув последнюю фразу, он резко повернулся направо, чтобы посмотреть на жену. На лице её четко отпечаталась усталость после почти пятнадцатичасового пути. Красивые голубые глаза были очерчены снизу впавшими синеватыми дугами, а кожа стала земельно-серой.

– Ладно, извини… – почти шепотом сказал мужчина.

Вдруг в машине раздался громкий треск.

– Костя! Выключи этот ужас! – воскликнула Анна, оборачиваясь назад.

На заднем сидении среди темноты ясно выделялось в синеватом свете экрана телефона лицо юноши лет четырнадцати. Он нехотя отвел глаза от экрана и поглядел на мать, слегка приподняв голову, отчего на лоб скользнули несколько прядей длинноватых черных волос. Юноша тут же пригладил непослушные вихры, попадавшие в глаза, назад и снова уставился на мать. Женщина перевела взгляд на небольшое кольцо, красовавшееся посреди брови сына.

– Что опять надо-то? – спросил, наконец, мальчик.

– Вот скажи мне, как ты разговариваешь с матерью?! – воскликнула женщина, – Сколько ты можешь слушать этих своих сатанистов? Вот скажи мне, на кого ты стал похож? Эти твои футболки с черепами, пирсинг… Может, ты ещё в нос кольцо вставишь, чтобы, как быка, на цепь можно было садить?! А волосы? Ты в парикмахерскую вообще собираешься? Оброс, как не знаю кто… Господи, а эта твоя юбка…

– Мама, это килт, – ответил юноша, не выключая музыки, игравшей в наушниках.

– Господи, да мне без разницы! Я уже почти до сорока лет дожила и получше тебя знаю, что ни к чему хорошему эти твои странные увлечения не приведут…

– Мама! – воскликнул юноша, резко сорвав наушники и бросив их на сидение, – Я учусь лучше всех в классе! Я полугодие без троек закончил! Я сестру каждый день в школу, на танцы вожу! Даже из кружка по рисованию забираю! Я не брожу неизвестно где до вечера! По ночам дома сплю! Я даже в квартиру друзей не вожу. Что тебе ещё надо?

– Мне надо, чтобы ты был здоровым и счастливым, – сказала устало женщина, и голос её дрогнул, – и я переживаю за тебя, когда ты… когда ты…

На её глазах выступили слезы.

– А в черном кожаном килте есть какая-то угроза здоровью? – удивленно воскликнул юноша, – Мама, это – образ моей жизни. Мне нравится ходить в футболках с черепами и рваных джинсах, мне нравится слушать тяжелую музыку, мне нравится играть на гитаре. Мне нравится, в конце концов, мой черный кожаный килт!

– Константин, хватит орать на мать, – вмешался отец, громко зевнув.

– Я замерзла-а, – послышался заспанный тоненький голосок с заднего сидения.

– Иди сюда, – буркнул Костя, откидывая в сторону полу своей теплой кожанки.

Маленькая белокурая девочка, очень похожая на мать, ползком пробралась по сидению к брату и, просунув руку ему за спину, обняла его за талию и устроилась у него на груди, под теплой курткой, рассеяно поглядывая полузакрытыми глазами на экран его телефона.

– Наташ, кофту возьми, – сказала Анна, доставая из дорожной сумки, которая лежала у неё на коленях, свой теплый свитер.

– Я уже согрелась, мам, – пискнула девочка, выглядывая из-под куртки брата.

Убавив музыку, Костя включил игру-гонку и теперь тыкал в сенсорный экран пальцами, управляя своей машинкой, вместе с этим пытаясь отбиться от рук сестры, непременно пытавшейся попасть в экран и перевернуть машинку брата. Каждый раз после того, как Косте удавалось отдернуть в сторону телефон за долю секунды прежде, чем палец девочки попал бы в экран, она смеялась и возилась на сидении.