Аноним - Канал имени Москвы. Университет

А ещё эта странная, таинственная девушка… Решение переправить её в Университет возникло мгновенно, когда всё совпало с Учителем. Петропавел почему-то беседовал о ней с Хайтеком, хотя её прибытие держат в секрете даже от высших гидов. На все расспросы Нил-Сонова, назначенного отвечать за её безопасность в Университете, Петропавел отвечал уклончиво: всё узнаешь в своё время. Но что-то происходило. Обычно безмятежно-приветливая улыбка Петропавла в этот раз с трудом прятала в уголке его глаз эту самую новую надежду… и новую тревогу.

– Нил, – его позвали, протянули мощный армейский бинокль. – Что-то я не вижу их лодки.

Транспорт вышел на акваторию Южного порта, хорошее, раздольное место. В случае проблем на Перервинской плотине лодка со сменой могла бросить якорь и переждать на воде. Но там сейчас Николай, в Весёлой сторожке, поэтому проблем не будет. Нил-Сонов улыбнулся, подумав о старом друге: учёные считают его неотёсанным солдафоном, но видит Бог, как же они ошибаются.

– Обычно Николай прячет лодку на острове, за притопленным буксиром, – пояснил Нил-Сонов, отказываясь от бинокля. – Там зелёнка. Плакучие ивы. Отсюда не видно.

– Судёнышко-то у них крупное…

– Николай может спрятать лодку так, что её даже с плотины будет не видно, – усмехнулся Нил-Сонов, но тепло, с плохо скрытой похвалой в адрес друга. – А себя так, что не будет видно, пока не столкнёшься лицом к лицу.

На физиономиях троих учёных, новой смены в Весёлую сторожку, появилось слегка высокомерное выражение: мол, что взять с солдафонов, хвалятся, чем могут. Однако Нил-Сонов лишь добродушно улыбнулся им. Они во всём копируют Хайтека, надменного до чванливости. Не нравится Нил-Сонову Глава учёных. И особенно его любимчик Лазарь, что находился на плотине сейчас со своими подозрительными опытами. Скользкий тип. Себе на уме и абсолютный отморозок – опасный набор качеств. Те, кто подменяет бесстрашие безответственностью, обычно долго не живут. Но миролюбивый Петропавел справедливо заметил, что мы обречены на сотрудничество, а не на взаимную подозрительность. Миролюбивый и мудрый Петропавел нашёл подход и к Хайтеку: он стал ему доверять.

Словно противясь любым благим вестям, Чёрная весна решила напоследок передать им свой прощальный привет. Нил-Сонов понял это ещё на подходе к Перервинской плотине. И дело даже не в том, что лодка Николая не пряталась за притопленным буксиром, – её здесь вообще обнаружить не удалось, как и присутствия каких-либо других плавсредств, – дело в другом. В этой непривычной, плохой тишине на плотине.

«Может, что-то заставило их спешно уйти?» – успела мелькнуть обнадёживающая мысль. Но Нил-Сонов уже знал, что она ошибочна. Совсем недавно он думал, что там Николай, в Весёлой сторожке, поэтому проблем не будет. Сейчас Нил-Сонов не смог бы за это поручиться.

Тяжёлая бункерная дверь сторожки была слегка приоткрыта. Но Николай не вышел их встречать, широко улыбаясь и подняв вверх большие пальцы рук (на правой палец был изувечен, но Николаю это не мешало, давно привык): всё в порядке. Потому что всё было совсем не в порядке. Тёмный, уже подсохший след вёл от бункерной двери. Недалеко, метров на двадцать, до ближайших зарослей. Алёшка лежал там, уткнувшись лицом в лужицу собственной крови. Сонную тишину на нагретой солнцем плотине нарушал лишь низкий неприятный гул. Жужжание мух – здесь всё уже давно закончилось. Однако гиды тут же рассредоточились, взяв местность вокруг и все объекты плотины под прицел. Оставшимся в лодке учёным велели отойти от берега.

Пора было входить в сторожку. Там могла ждать ловушка. Вооружённые люди обменялись короткими взглядами. Нил-Сонов знаками отдал распоряжения – буду заходить.

«Куда же могла деться лодка?» – почему-то подумал он. Мысль, конечно, теперь была ненужной: этот тошнотворно-густой запах, что сквозил из щели приоткрытой двери, ни с чем не спутать, но всё-таки…

Они вошли. И остановились.

Внутри была бойня. Им не уготовили ловушку: тварь, которая сделала это, убралась несколько часов назад. Те, кто способен на такое, несовместимы с солнечным светом. На мгновение Нил-Сонов застыл, даже отшатнулся, чувствуя спазм тошноты. Она была вызвана не видом растерзанных человеческих тел, а запахом, острым, с примесью сладковатого, губительным запахом, который сгустился до непереносимости.

Николай грузно навалился на стол, Нил-Сонов увидел, что творится с его шеей. Он шагнул вперёд, поставил оружие на предохранитель. Остальные лежали на полу сторожки, ещё недавно земляном, но потом здесь обустроили деревянный настил. Карабин Николая оказался сломанным пополам. Один из учёных сполз с топчана, словно решил отдохнуть там, где попрохладней.