Анастасия Борзенко: Я говорю не с тобой. Психологический триллер

– Тебе надо отдохнуть. Лучше всего съездить на природу. Да?

Александра с облегчением вздохнула и радостно закивала. Давно хотелось уехать из города, пока осень не закончилась. У них с Лизой было особенное местечко на берегу реки: с одной стороны – дубовый лес, с другой – сосновый бор, чистейший воздух и тишина… И красота, которую невозможно выразить словами, особенно осенью.

Там находился небольшой туристический комплекс из пары дюжин коттеджей, и один из них девушки время от времени снимали. Жарили на мангале стейки из лосося, пекли хлеб, любовались рыбаками и предавались расслаблению ума и тела.

Лиза учила ее медитировать и познавать собственное «я» в специальных асанах, а Александра читала Лизе в свежих сумерках свои рукописи под терпкий аромат красного сухого вина. Ностальгия приятно окутала рассудок и по телу пробежали приятные нотки удовольствия.

– Лиииза, как я хочу туда…

Александра тяжело вздохнула и уткнулась в шею подруги, ее короткие волосы защекотали Лизе щеки. Александра была выше почти на голову и ей приходилось сгибать колени, что было не совсем удобно на туфлях с высокими каблуками. И кто придумал этот дресс-код?

Лиза мягко оттолкнула от себя подругу и поправила ей прическу:

– Совсем растрепалась. Быстро привели себя в порядок и пойдем в главный зал. Сегодня новый босс хочет всех видеть. Имя у него какое-то… Владимир…

– Точно… я совсем забыла… И что тебе в его имени? Нормальное мужское имя!

Лиза рассмеялась. И правда, какое ей дело до его имени? Но чем то оно ее зацепило… Так часто бывает с платьем: вроде на первый взгляд ничего особенного, но запало в душу и никак не получается вытряхнуть его из мыслей. Остается вернуться в магазин и купить…

Она на секунду задумалась и тихонько спросила:

– Александра, а как зовут эту писательницу, которая напросилась в твою книгу?

Александра было хотела ответить, что пока не знает, как вдруг ответ нашелся сам собой.

– Лиза.

– Что?

– Писательницу зовут Лиза.

Лиза вздрогнула и благодарно улыбнулась, ее лицо покрылось лёгким румянцем. О таком она не смела и думать…

– Как меня, приятно.

Александра посмотрела ей прямо в глаза, резко и неуютно. А затем тихо произнесла:

– Нет, Лиза. Она совсем не ты.

Лиза старалась сдержать раздражение, но это ей удавалось с большим трудом. Сначала неприятное свербение легкими покалываниями появилось в кистях рук и ступнях, а затем стремительно разлилось по всему телу. Стало трудно дышать и захотелось подергать всеми частями тела одновременно, или изо всех сил закричать, чтобы освободиться от этих неприятных ощущений.

Владимир был излишне нервозен, его действия были такими частыми и так пропитаны неуверенностью в себе, что Лиза не могла на него спокойно смотреть. Александра видела, как дергается глаз Лизы в такт движениям рук Владимира и едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться в голос.

Судя по негодующему взгляду, Лиза успела пожалеть о том, что отказалась от должности исполнительного директора, теперь ей придется видеть Владимира каждый день… Сама себе устроила крепкий капкан…

«Надо больше медитировать», – шептала Лиза и старалась не смотреть на мужчину. Он же, напротив, смотрел на нее так, будто видел только ее. В зале заседаний присутствовали еще сотрудники, но для Владимира все они разом превратились в безликих молчаливых невидимок.

Он никак не мог отойти от впечатления, какое Лиза на него произвела, когда вошла в зал совещаний… В то мгновение сердце больно сжалось, а ноги задрожали, он не мог себе и представить, насколько она роскошна!

Потрясающее платье изумрудного оттенка в упругих воланах на юбке и с пышными рукавами фонариками так изумительно ей шло, словно было сшито на заказ лучшими швеями столицы. А большие серые глаза смотрели с такой дерзостью, что он почувствовал, как закружилась голова.

Сама Лиза во Владимире ничего особенного не нашла, он даже показался ей скучным. Пока не начал говорить…

– Лиза, – она протянула руку в знак приветствия.

– Очень приятно, Елизавета, мне очень. Приятно, – Владимир произнёс в ответ всего несколько слов, но каждое слово сопроводил таким количеством красноречивых жестов, что у Лизы задергались руки. Она не любила людей с нервными движениями.

Отец часто повторял, что «Беспокойным должен быть только ум и только в те мгновения, когда это нужно писателю. В остальное время ни один голос не должен нарушать молчание рассудка, каким бы тяжелым оно не казалось…»